Генеалогия

Мария Петровна Лыщинская-Троекурова (Кононович-Ширванская)

Прапрадед Филипп Демьянович Миславский с, предположительно, Марией Петровной Кононовой-Ширванской. Фотография 1876-1877 г.

Дочь полка (из книги «Служба ширванца. 1726-1909 г.»)

"Во время штурма Гуниба, в той самой пещере, куда скрылась последняя партия мюридов, фельдфебель Гречко нашел покинутую кем то маленькую девочку татарку. После боя ее принесли командиру полка. Окрещенная в православную веру именем Мария, девочка эта выросла в семье полковника Кононовича и стала дочерью полка. По особому ходатайству она получила фамилию Кононович-Ширванская.

Дочь нашего полка вышла замуж за казачьего офицера, хорунжего Лещинского (теперь он генерал-майор), но и до сих пор она не порывает связи с родным полком, заменившим ей семью. В 1899 году, во время лагерного сбора под гор. Пятигорском, она присутствовала на нашем полковом празднике".

«Августа 25 дня 1859 года при взятии Гуниба я была найдена двухмесячным младенцем в пещере Ширванским 84-м пехотным Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Константиновича полком. Командир полка Пётр Петрович Кононович приютил меня и затем, с Высочайшего разрешения, изложенного в указе Правительствующему Сенату 11 октября 1870 года, усыновил меня… По выходе в отставку в 1873 году отец мой поселился в Киеве и воспитывал меня в Киевской Фундуклеевской гимназии, где мне остается пробыть два с половиной года до полного окончания курса наук. Девятого числа сего апреля месяца усыновивший меня отец мой Пётр Петрович Кононович, находясь в отставке в чине генерал-лейтенанта, скоропостижно скончался. После его смерти осталось 265 рублей, которых было недостаточно на приличное погребение. Не имея никаких средств для окончания своего воспитания и для жизни, не зная ни родителей своих и никого из родственников, я приемлю смелость почтительнейше просить Ваше сиятельство исходатайствовать мне единовременное пособие от щедрот монарха». Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Дело по прошению усыновленной дочерью умершего генерал-лейтенанта Петра Кононовича девицы Марии Кононович-Ширванской об оказании ей от монарших щедрот денежного вспомоществования» // ГАРФ. Ф. 109. Оп. 106. Д. 344. Цит. по ст.: Гончаренко Н. В. Пунктир удивительной судьбы: Гуниб – Киев – Иркутск – Пятигорск.

     «Дело Правительствующего Сената Департамента Герольдии.
     По Высочайшему повелению об усыновлении Генерал-Майору Петру Кононовичу девицы Марии и о присоединении ей фамилии Кононович-Ширванской 19 октября 1870 г. Указ Правительствующему Сенату.
     Снисходя на ходатайство помощника начальника Терской области генерал-майора Петра Кононовича об усыновлении ему девицы Марии, найденной им в 1859 году в пещере, при занятии нашими войсками Гуниба, Всемилостивейше повелеваем присвоить ей фамилию Кононович-Ширванская и предоставить права состояния Кононовича, но без права наследования в родовом его имении.
     На подлинном Собственной Его Императорского Величества рукою написано: Александр». С подлинным читал помощник секретаря – подпись. В Царском Селе 11 октября 1870 года. В Геральдической книге 19 октября 1870 г.»

«Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор

Господину Главному Начальнику 3-го Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.

Ваше Превосходительсто, в отношении от 17-го июня прошлого года за №1846-м сообщили мне Всемилостивейшее соизволение на пожалование усыновленной дочери умершего генерал-лейтенанта Кононовича девице Марии Кононович-Ширванской из сумм Государственного Казначейства пособия, в размере трехсот рублей с тем, чтобы пособие это выдаваемо было ей ежегодно впредь до окончания воспитания.

В настоящее время попечитель Кононович-Ширванской надворный советник Миславский, представляя мне удостоверение, выданное упомянутой девице в том, что она воспитывается в Киевской Фундуклеевской женской гимназии, просит об исходатайствовании на воспитание Кононович-Ширванской в этом году трехсот рублей.

Об означенном ходатайстве имею честь сообщить на усмотрение Вашего Превосходительства, с препровождением представленного мне г. Миславским удостоверения начальника гимназии и покорнейше прошу о последующем почтить меня уведомлением.

Генерал Адьютант [Дондуков-Корсаков]». ГАРФ.Ф.109.Оп.106.Д.344.Л.20.

Гончаренко Н. В. Пунктир удивительной судьбы: Гуниб – Киев – Иркутск – Пятигорск.

«По окончании гимназии в 1879 году Мария Петровна уехала в столицу, где поступила на педагогические курсы Санкт-Петербургских женских гимназий, которые успешно окончила в 1882 году и получила от Министерства народного просвещения свидетельство на звание домашней наставницы.
Вскоре Мария Петровна Кононович-Ширванская уехала в Иркутск. Можно предположить, что это произошло по приглашению Надежды Владимировны Сукачёвой, с которой она очевидно познакомилась ещё в Киеве, где Надежда также окончила Фундуклеевскую гимназию. В Иркутске в 1884 году Мария Петровна приобрела дом на Иерусалимской горе, находящийся рядом с владениями Сукачёвых. Она отмечена в местной печати, как благотворительница, попечительница Нагорного начального училища (его женского отделения) и как член Попечительства о бедных успенского прихода.
12 января 1884 года Н. В. Сукачева, обращаясь к директору училищ Иркутской губернии, писала: «Желая устроить в Иркутске в собственном моём доме бесплатное двухклассное училище 3-го разряда для девочек и прилагая при сём аттестат на звание домашней учительницы, прошу соответствующего разрешения Вашего Высокородия. Обучение будет производиться по программе, применяемой в городских приходских училищах и кроме будет преподаваться рукоделие; число учениц на первое время предполагается не более тридцати; преподавательницею будет состоять дочь генерал-лейтенанта Мария Петровна Кононович-Ширванская, аттестат которой на звание домашней наставницы при сём прилагается; школа будет помещаться в отдельном деревянном доме, состоящем из четырёх комнат, кроме квартиры сторожа и пр.; школа будет содержаться на мои средства».
Здание, в котором была устроена школа для девочек Надежды Сукачёвой, было именно то, которое в 1884 году Мария Петровна купила у инженера Вадима Николаевича Каразина, и которое она продала Надежде Владимировне Сукачёвой спустя два года, в 1886 году, в связи с замужеством и отъездом вместе с мужем из Иркутска».

«В семейной переписке Сукачёвых можно довольно часто встретить имя, или скорее домашнее прозвище – Маньзя, или Маньця: «Все они, а больше всех Маньзя, кланяются тебе»; «Боря, попроси Маньцю съездить с тобой к Дезлеру и купи там красок для терракотовых изделий, Маньця знает каких»; «Маньця набросилась с жадностью на удовольствия. Каждый день где-нибудь обедает в гостях, вечером тоже — или в гостях или в театре, концерте. Утром бегает по магазинам, выставкам и т. д. и вот, набравшись самых разнообразных впечатлений, она влетает ко мне и делится виденным и слышанным. Я ей, право, иногда удивляюсь — сколько в ней еще желания удовольствий и всяких интересов!».

Из книги Льва Лыщинского «Род дворян Лыщинских» (Спб., 1907):

86. Михаил. р. 5 марта 1857 г. Генерал-Майор. Офицер с 1878 г., служил сперва в полевой Артиллерии, потом в Лейб-Гвардии Гродненском Гусарском полку, командовал Осетинским дивизионом, и 41 Ямбургским драгунским полком. Командир 2-й бригады 15 дивизии. Ж. Мария Петровна Кононович-Ширванская. 70.

МК Успенского соб. Иркутска. Июль 1884 г. «18. Адьютант командующего войсками Восточно-Сибирского военного округа ротмистр Михаил Анзельмович Лыщинский, православный, первым браком. 27. Дочь генерал-лейтенанта девица Мария Петрова Кононович-Ширванская, православная, первым браком. 25. Адьютант генерал-губернатора Восточной Сибири есаул Модест Петрович Ольсен; по невесте: состоящий при генерал-губернаторе Восточной Сибири для особых поручений подполковник Николай Александров Калагеорги». Н. А. Калагеорги - внук внебрачной дочери Екатерины II и князя Г. Н. Потёмкина Елизавете Тёмкиной.

«Михаил Анзельмович… был интересным собеседником, начитанным, широкообразованным человеком прогрессивных взглядов, музыкально одарённым, прекрасно играл на скрипке. В Пятигорске в то время не было профессионального театра, и супруги Лыщинские устраивали любительские спектакли. Ими, в частности была поставлена пьеса «Муза» в зале гостиницы Шульгина. Главные роли в постановке играли Коста Хетагуров и Анна Цаликова. Лыщинские, будучи тонкими ценителями поэзии, имея развитое чувство прекрасного, восхищались многообразными талантами Коста, высоко ставили его мастерство поэта, художника, драматурга. Кроме того, Коста подкупал их своим обаянием, добротой, бескорыстием, благородством».

Когда Лыщинские познакомились с Коста Хетагуровым, он находился в ссылке в Пятигорске за участие в протестах против закрытия Ольгинской женской школы во Владикавказе — единственного учебного заведения для горянок. Из-за неблагонадёжности поэту не разрешали постановку его пьесы «Дуня», написанной на русском языке. И тогда Коста попросил Лыщинских, отправлявшихся в Петербург, обратиться за разрешением в цензурный комитет. 19 января 1899 года Мария Петровна Лыщинская от имени Коста, не указывая фамилию поэта, обратилась в Петербургский драматический цензурный комитет с прошением: «Прилагая при сём фантазию в 4-х действиях «Дуня», сочинение Коста, напечатанную в 55, 57, 59, 61, 63, 65, 67, 69 номерах газеты «Северный Кавказ», покорнейше прошу цензурный комитет разрешить её к постановке на сцене». А 10 апреля того же года Канцелярия Главного управления по делам печати направила «дозволенную драматической цензурою к представлению на сцене пьесу под названием «Дуня» проживающей в г. Пятигорске по Эмировской улице, в доме Сеферова жене полковника Марии Петровне Лыщинской». Спустя месяц Коста в письме к протоиерею Александру Цаликову писал: «За мою бедную «Дуню» я очень рад. Большущее спасибо Марье Петровне за ее великие хлопоты за нее».

По рассказу Владимира Невяровича со слов воспитанницы М. П. Лыщинской внучатой племянницы ее мужа Натальи (Нелли) Король Михаил Альзельмович умер в Киеве от брюшного тифа, по всей видимости, в 1921 или в начале 1922 года, после чего Мария Петровна переехала в имение Лыщинских. Мария Петровна умерла в 1943 году, когда семья Лыщинских-Троекуровых вернулись в свое имение Руда (это в полу километрах от Велико Рыты) на краткое время. Имение к тому времени было разрушено. В их имении, в парке, похоронены были также Владимир Анзельмович и Мария Эдуардовна Лыщинские».