"По
Божию повелению должны есми
друг к другу послания творити", — так писал в 1347 году
архиепископ Новгородский Василий в письме к епископу Тверскому.
То, что
он сказал тогда, имеет ценность и сегодня, особенно в ситуации,
когда человек, в силу возраста, не может больше пускаться в дальние
путешествия и видеться с далекими друзьями. И если нет возможности
написать каждому отдельно, то, может быть, мне будет позволено написать
всем Вам вместе и рассказать, как прошел минувший год.
При
несколько ослабевшем, но в
целом все-таки хорошем здоровье, я и на 85-ом
году радуюсь жизни в собственном доме и в своей семье, прогулкам с
нашей собакой Илькой, необременительной работе в саду —
трудную
выполняет наш друг из Украины Маргулис, — а также моей
научной и
публицистической деятельности,
посвященной, как и прежде, главным образом, русской литературе.
Само
начало 2001 года прошло под
ее знаком. 31 декабря 2000 года Юго-западная радиостанция Германии
(Süddeutsche
Rundfunk) транслировала передачу, подготовленную мною о "Слове о полку
Игореве", где я сравнил поэму с оперой Бородина, показав их
соответствия и расхождения и сопроводив сравнение обширными цитатами из
обоих произведений. "Слово" стало также темой моего доклада, с которым
я выступил на Силте, одном из островов Северного моря, в августе 2001.
Выступления с подобной темой здесь, пожалуй,
еще не было. Аудитория — по численности, быть может, не самая
большая — восприняла доклад со вниманием и находилась под
впечатлением от красоты поэмы. Мы с женой решили совместить официальный
повод (доклад) с отпуском и провели на острове еще две недели. Пытались
купаться, но волны Северного моря оказались нам, в нашей нынешней
форме, не по силам.
Кроме
этого большого путешествия,
были поездки ко дням рождений родных и друзей, которые, как и мы сами,
вступили в тот возраст, когда каждая круглая дата — повод для
праздника. В одну из таких поездок я побывал в небольшом городке
Хайлигенштадт (близ Гёттингена), в бывшей ГДР. Это — город
моей
юности. После объединения обеих частей Германии он приобрел
великолепный вид. Пасторский дом на улице со странным названием
"Knick-hagen" — дом, в котором мы жили с 1927 по 1947 годы,
еще
стоит. За всю тысячелетнюю историю города улица не выглядела так
нарядно, как сейчас. В этом доме в июне 1825 года Генрих Гейне, который
изучал в то время юриспруденцию в Гёттингене, крестился у
предшественника моего отца,
желая избежать огласки. Я побывал и в прекрасной церкви св. Мартина,
построенной в стиле высокой готики. В ней служил священником мой отец,
в ней же, 60 лет назад, я конфирмовался у него. А в новой части города
мне показали улицу, названную именем моего отца,
Bischof-Ludolf-Müller- Weg.
Небольшой текст на указателе с названием улицы поясняет: "Д. Людольф
Мюллер, 1882 — 1959, епископ евангелической церкви,
суперинтендент Хайлигенштадта, участник движения Сопротивления". Мой
отец напоминает мне профессора Эрнста Паули из "Краткой повести об
Антихристе" Владимира Соловьёва.
Следующая
— после новогодней
о "Слове" — радиопередача на темы из русской литературы,
посвященная "Реквиему"
Анны Ахматовой, пришлась (очень
кстати) на Страстную пятницу. Текст моего перевода "Реквиема" был
прочитан на большом мероприятии,
проходившем в Берлине в октябре месяце,
где он был представлен вместе с русским текстом и "Реквиемом" Моцарта.
И еще одну передачу, имевшую конкретный повод, я подготовил для
Юго-западной радиостанции в прошлом году. Наши газеты сообщали о том,
что правнук Льва Толстого, директор музея в Ясной поляне, обратился к
Патриарху с просьбой: нельзя ли сейчас, через 100 лет после отлучения
Толстого от церкви,
снять с него анафему, которой он был предан в свое время. Несколько
недель спустя в газетах под заголовком "Нет помилования Толстому"
появилось сообщение о том, что Патриарх просьбу отклонил. Я попытался
показать, что Патриарх иначе действовать не мог, что против объявленной
воли Толстого нельзя его вернуть в церковь, от которой он публично и по
всей форме отказался.
Кроме
того, тогда, в 1901 году,
Толстой вовсе не был проклят, как это часто утверждалось, и он никогда
формально не был отлучен от церкви. Установлено только, что он,
вследствие сделанных им заявлений, поставил себя вне Православной
церкви,
подтвердив это затем в своем ответном
послании Священному Синоду. Таким
образом, если бы церковь отказалась от произнесенного ею сто лет назад,
это не было бы актом помилования с ее стороны, но насилием над свободой
личности Толстого. Я закончил свое радиовыступление словами:
"Проблематика, вокруг которой развился конфликт между Толстым и Русской
Православной церковью, остается открытой. Ее разрешение находится для
обеих сторон в будущем, и примирение между ними наступит перед судом
Того, на кого они обе ссылаются".
Моя
литературная работа прошедшего
года была далее посвящена Тютчеву,
Достоевскому и Летописи Нестора. Сначала о Тютчеве.
В марте я закончил
рукопись двуязычного комментированного издания 150 его лучших
стихотворений и отослал ее в издательство, намеревавшееся его издание
осуществить. Однако до сих пор мне не прислали даже уведомления о
получении рукописи, так что я порядком сомневаюсь в действительности
желания издательства реализовать этот план. К сожалению, Тютчев так
мало известен в Германии, что издатели вправе опасаться того, что они
не смогут продать его стихи. А вот с руководителями Мурановского музея
я состою в оживленной и дружеской переписке. Я приглашен принять
участие в праздновании двухсотлетия со дня рождения Тютчева, которое
состоится в 2003
году. В постоянном научном контакте я нахожусь также с Аркадием
Полонским,
русским ученым, живущим в Мюнхене. Он подробно знаком с жизнью Тютчева
в Германии и продолжает исследовать ее. В настоящее время мы вместе
пытаемся установить, где и когда венчался Тютчев со своею первой женой
Элеонорой — лютеранкой, по лютеранскому обряду, прежде чем
27-го
января
(8-го
февраля) 1829 года они обвенчались в греческой православной церкви св.
Сальвадора.
О
Достоевском я опубликовал статью
"Образ Христа в "Великом
Инквизиторе", а на международном конгрессе,
посвященном Достоевскому, который проходил в Баден-Бадене в октябре
2001 года, я говорил о "нерешенных вопросах" в интерпретации "Великого
Инквизитора". Помимо русской не осталась без внимания и немецкая
литература. Совсем скоро должна выйти моя статья об одном сложном
стихотворении, гимне "Патмос",
высоко ценимого и любимого мною поэта
— Гёльдерлина.
Однако
основным предметом моей
работы прошлого года была (и будет таковой в нынешнем) "Повесть
временных лет". О ней я написал обобщающую статью для
большого научного
словаря "Reallexikon
für germanische Altertum-skunde".
В марте вышел мой перевод "Летописи" (около 400 стр.), и теперь
основным моим занятием является составление комментариев к ней. В
данный момент я занимаюсь комментированием большой части хроники,
посвященной 1015
году, содержащей сообщение об убийстве святых Бориса и Глеба
—
тематике,
над которой я работаю уже более 50 лет — почти столько же,
сколько Гёте над своим "Фаустом". Статья
о ней, продолжающая дружеский
спор вокруг данной тематики с моим польским другом Анджеем Поппэ,
выйдет скоро в совместно издаваемом нами журнале "Russia
medievalis"
на русском языке.
Вышедшая
в 2000 году в Москве моя
книга "Понять Россию" была хорошо воспринята и уже почти распродана. В
качестве введения к ней я написал автобиографический очерк, так что
русские читатели теперь больше знают о моей жизни, чем немецкие.
Хотя
я, дорогие друзья, не смог
посетить Вас в Москве или в Петербурге, в Петрозаводске или в
Калининграде, в Киеве или Черновцах или в каком-нибудь ином месте
России и Украины, я, к моей радости, со многими из Вас встретился в
Тюбингене и на конгрессе в Баден-Бадене. Здесь же, в Тюбингене, живет
немало русских, с которыми я часто вижусь и поддерживаю хорошие
отношения. Среди них Лидия Друскина и Дмитрий и Людмила Белкины,
оказавшие мне дружескую помощь в переводе и напечатании этого письма.
В
начале наступившего года я думаю о Вас с сердечной привязанностью и
прошу Вас сохранять нашу дружбу.