APВ начало libraryКаталог

ГУМАНИТАРНАЯ БИБЛИОТЕКА АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА


backgoldОГЛАВЛЕHИЕgoldforward


Часть V. ОБЩЕСТВО

14. СИНЕРГИЯ В ОБЩЕСТВЕ И В ИНДИВИДЕ

Я посвящаю эту главу памяти Рут Бенедикт [18], выдвинувшей и развившей концепцию синергии в цикле лекций, прочитанных ею в колледже Брин Мор в 1941 г. Эта концепция осталась неизвестной только потому, что рукопись была утеряна. Когда я впервые читал материалы этих лекций, то с ужасом обнаружил, что экземпляр, который Бенедикт дала мне, – единственный. Я боялся, что она не опубликует эти лекции: похоже было на то, что она не очень об этом заботилась. Я боялся также, что материал может быть утерян. Это опасение оказалось обоснованным. Маргарет Мид, душеприказчица Рут Бенедикт, перерыла все ее папки и бумаги, но не сумела отыскать рукопись. К счастью, я в свое время постарался перепечатать как можно больше фрагментов. Эти фрагменты должны быть вскоре опубликованы (Benedict, 1970; Harris. 1970), так что здесь я воспользуюсь только некоторыми из них.

Становление и определение понятия синергии

В свои последние годы Рут Бенедикт старалась преодолеть доктрину культурной относительности, с которой некорректно связывалось ее имя. Насколько я помню, такое отождествление очень раздражало ее. Свою книгу "Модели культуры" (Benedict, 1934) она рассматривала, по существу, как очерк холистического подхода. Это была именно холистическая, а не атомистическая попытка описать общества как унитарные, целостные организмы, каждый со своим вкусом, ароматом, звучанием, которые она старалась описать в присущей ей поэтической манере.

Когда я изучал антропологию в 1933-1937 гг., культуры рассматривались как уникальные, специфические образования. Не существовало научного метода их анализа, нельзя было произвести никаких обобщений. Каждая культура виделась отличной от любой другой. Нельзя было ничего сказать о какой-либо из них иначе, как глядя изнутри нее. Между тем, Р.Бенедикт упорно боролась за создание сравнительной социологии. Это пришло к ней, как к поэтессе, через интуицию. Она продвигалась к цели, прибегая к словам, которые не осмелилась бы произнести публично, выступая в качестве ученого, из-за их оценочного, пристрастного (а не отстраненно-холодного) характера, к словам, уместным в беседе за рюмкой мартини, а не в печати.

Развитие концепции. Как рассказывала Р. Бенедикт, у нее были громадные листы газетной бумаги, на которых она записывала все, что было известно о четырех парах культур, отобранных на основании ощущавшихся ею различий между ними. Интуитивное впечатление о таких различиях фиксировалось ею разными способами, что я и отразил в своих старых заметках.

Одна культура в каждой паре была тревожной, а другая – нет. Одна была сердитой (это, конечно, ненаучное слово) – там были сердитые люди, а Бенедикт не любила сердитых людей. Четыре культуры в одной половине списка составляли сердитые и противные люди, а четыре культуры в другой половине – милые, славные люди. Иногда, в преддверии войны, Р.Бенедикт говорила о культурах с низкой моралью и с высокой моралью. Она говорила о ненависти и агрессии, описывая одни культуры, и о привязанности, описывая другие. Что же общее существовало в четырех культурах, которые ей не нравились, в противоположность тому, что объединяло те четыре, которые ей нравились? В качестве предварительных Р.Бенедикт использовала термины "неуверенная культура" и "уверенная культура".

Хорошими, уверенными культурами, которые нравились ей, привлекали ее, были индейские племена зуни, арапеши, дакота и одна из эскимосских народностей (я забыл, которая именно). Мое собственное полевое исследование (неопубликованное) добавило к списку уверенных культур индейское племя "норсерн блэкфут" ("северные черноногие"). Скверными, сердитыми культурами, при упоминании которых Р.Бенедикт слегка передергивало, были чукчи, оджибуэи, добу и квакиутл.

Р.Бенедикт примеряла одно за другим все обобщения, которые могла сделать применительно к этим культурам, все, если можно так выразиться, стандартные ключи, которые были доступны в то время. Она сравнивала культуры на основе расы, географии, климата, размера, богатства, сложности. Но эти критерии не работа ли, то есть не получалось так, чтобы какой-либо из них присутствовал в четырех уверенных культурах и отсутствовал в четырех не уверенных. Доступные критерии не позволяли осуществить какую либо интеграцию, логическое упорядочение, таксономию. Р.Бенедикт интересовалась, в каких культурах совершают самоубийства а в каких – нет; в каких есть полигамия, а в каких нет? Какие ведут род по материнской линии, а какие – по отцовской? Кто строит большие дома, а кто – малые? Ни один из этих принципов классификации не работал.

Наконец, выяснилось, что работает то, что я мог бы назвать функцией поведения в отличие от внешнего поведения как такового. Р.Бенедикт поняла, что ответ не во внешнем поведении, что надо искать функцию поведения, его смысл, то, что пытаются сказать посредством его, то, какую структуру характера оно выражает. Именно этот скачок, как я полагаю, явился революцией в антропологической и социологической теории, создав основу для сравнительной социологии, метод сравнения обществ и расположения их на некотором континууме, вместо того чтобы рассматривать каждое из них само по себе как нечто уникальное. Цитирую рукопись Рут Бенедикт:

"Возьмем, к примеру, самоубийство. Неоднократно было показано, что оно связано с социальной средой; в определенных условиях число самоубийств возрастает, в других – снижается. В Америке самоубийство свидетельствует о психологической катастрофе: этим актом разрубается гордиев узел ситуации, с которой человек более не может или не желает справляться. Но самоубийство, рассматриваемое как характеристика культуры, в особенности такой, где оно есть распространенным явлением, может быть актом с совершенно иным смыслом. В Японии в старину это был акт чести воина, проигравшего сражение; это был акт, подтверждавший, что честь превыше жизни: следовать этому принципу было долгом мужчины, верного кодексу самурая.

В примитивном обществе самоубийство – это иногда высший долг любви со стороны жены, сестры или матери, оплакивающей покойного; это подтверждение того, что любовь к нему превыше всего в жизни и после его смерти жизнь не представляет более ценности. В обществе, где моральный кодекс таков, самоубийство – это высшее утверждение идеалов. С другой стороны, некоторые племена ближе к китайской идее самоубийства, совершаемого "на пороге" другого человека: здесь оно служит принятым способом осуществления мести обидчику или тому, на кого зол самоубийца. Такое самоубийство в примитивных племенах, где оно существует, служит наиболее эффективным (а иногда единственным) действием, которое один человек может предпринять против другого, и в этом отношении оно ближе к юридическим актам других культур, чем к видам самоубийств, о которых мы говорили выше".

Определение. Вместо "уверенных" и "неуверенных" культур Р.Бенедикт в конце концов остановилась на понятиях "высокая синергия" и "низкая синергия", исходя из того, что они в меньшей мере оценочны, более объективны и создают меньше оснований для подозрений в проекции чьих-то собственных идеалов и вкусов. Эти термины она определяла так:

"Существует ли какой-нибудь социологический фактор, коррелирующий с высокой агрессивностью, и такой, который коррелирует с низкой агрессивностью? Наши исходные планы ведут к одному или другому в зависимости от того, в какой мере социальные формы их осуществления создают области взаимной выгоды и исключают акты и результаты, осуществляющиеся за счет других членов группы. Весь сравнительный материал позволяет сделать вывод, что общества. где не обнаруживается агрессивности, обладают социальным порядком, при котором индивид одним и тем же действием и в одно и то же время достигает выгоды и для себя и для группы... Отсутствие агрессивности имеет место (в этих обществах) не потому, что люди бескорыстны и ставят социальный долг выше личных желаний, а потому, что социальные установления обеспечивают тождественность того и другого. Рассуждая чисто логически, производство (будь то выращивание бататов или ловля рыбы) служит общей пользе, и если только установленные людьми порядки не искажают тот факт, что всякий урожай, всякая добыча увеличивает запас пищи в деревне, – то человек может быть хорошим садовником и одновременно благодетелем общества. Он в выгоде, и его соплеменники в выгоде.

Я буду говорить о культурах с низкой синергией, где социальная структура порождает действия, направленные людьми друг против друга, и о культурах с высокой синергией. порождающих действия, взаимно подкрепляющие друг друга... Я говорила об обществах с высокой социальной синергией, институты которых обеспечивают взаимную выгоду от предпринимаемых действий, и об обществах с низкой социальной синергией, где выгода одного индивида оборачивается победой над другим, и побежденное большинство вынуждено изворачиваться на свой страх и риск". (Выделено мною – А.М.)

Высокой синергией обладают те общества, где социальные институты ориентированы на преодоление противоположности между эгоизмом и бескорыстием, между собственной выгодой и альтруизмом, где человек, думающий о себе одном, неизбежно получает вознаграждение. В обществе с высокой синергией добродетель вознаграждается.

Я хотел бы рассмотреть некоторые проявления и аспекты высокой и низкой синергии. Я использую свои заметки двадцатипятилетней давности и должен извиниться за то, что не помню точно, какие мысли принадлежат Рут Бенедикт, а какие мне самому. Я уже многие годы пользуюсь концепцией синергии, и произошло своего рода их слияние.

Высокая и низкая синергия в примитивных обществах

"Сифонный" и "вороночный" механизмы распределения богатства. В отношении экономических институтов Р.Бенедикт обнаружила, что внешние, поверхностные, очевидные обстоятельства (является ли общество богатым или бедным и т.п.) не имеют значения. Существенно, что общества уверенные, с высокой синергией обладают тем, что она назвала "сифонной" системой распределения богатства, в то время как культуры неуверенные, с низкой синергией – так называемыми "вороночными" механизмами распределения. Я могу охарактеризовать последние очень коротко, метафорически: это социальные установления, гарантирующие, что богатство притягивает богатство, что "кому дано, у того не убудет", что бедные становятся беднее, а богатые – богаче. Напротив, в уверенных, высокосинергичных обществах богатство имеет тенденцию к распространению, растеканию с высоких мест на низкие. Оно так или иначе переходит от богатых к бедным, а не наоборот.

Примером сифонного механизма может служить "раздача", которую я наблюдал во время церемонии "солнечной пляски" у индейцев племени черноногих (норсерн блэкфут). Жители всех вигвамов собрались в большой круг. Богатые люди племени (т.е. те, кто упорно трудился и много накопил) разложили горы одеял, продовольствия, всевозможные узлы, а то и весьма любопытные вещи – ящики пепси-колы, как я помню. Все, что человек смог накопить за год, было выставлено.

Вспоминаю одного мужчину. Он важно выступал, по обычаю равнинных индейцев, и, как мы бы сказали, хвастался своими достижениями: "Все вы знаете, что я сделал то-то и то-то. Все вы знаете, какой я умный, какой я запасливый, какой я хороший фермер и как много добра я благодаря этому накопил". И затем, производя достойные лорда жесты, исполненные гордости, но никого не унижающие, он раздал гору добра вдовам, детям-сиротам, слепым и больным. К концу церемонии солнечной пляски он лишился всего своего богатства и не владел уже ничем, кроме одежды, которая была на нем. Он синергичным образом (я не могу сказать "эгоистично" или "альтруистично", поскольку противоположность этих позиций явно была преодолена) отказался от всего, что имел, но при этом продемонстрировал, какой он замечательный человек, способный, умный, сильный, трудолюбивый, щедрый – и потому богатый.

Помню свое смущение, когда, попытавшись выяснить, кто в этом обществе самый богатый человек, я обнаружил, что у "богача" ничего нет. Когда я спросил белого секретаря резервации, кто самый богатый человек в племени, он назвал того, кого не упомянул ни один из индейцев; это был человек, имевший наибольшую сумму на своем счете, больше всего скота и лошадей. Когда я вновь обратился к своим индейским информаторам и спросил их об этом человеке, Джимми Мак-Хью, обо всех его лошадях, они лишь презрительно пожали плечами. "Он держится за это", – сказали они, и, следовательно, они не допускают даже мысли о том, что его можно считать богатым. А вот Седой Вождь был "богат", хотя не владел ничем. Каким же образом вознаграждалась добродетель? Люди, проявлявшие очевидную щедрость, были самыми почитаемыми, самыми уважаемыми и самыми любимыми людьми в племени. Это были люди, приносившие племени пользу, те, кем стоило гордиться, кто согревал сердца.

Выразим это иначе. Если бы этот щедрый человек, Седой Вождь, открыл золотое месторождение или наткнулся бы на кучу всякого добра, то благодаря его щедрости любой в племени был бы счастлив. Если же он не был бы щедр, как это столь часто бывает в нашем обществе, то действовала бы та же тенденция, что и у наших друзей, внезапно приобретших большое состояние; похоже, что оно настраивает их против нас. В подобных ситуациях наши институты поощряют развитие ревности, зависти, обиды, дистанцирования и в конечном итоге создают реальную вероятность вражды.

Раздача описанного типа – это одна из упомянутых Рут Бенедикт сифонных систем распределения богатства. Другой такой системой служит ритуальное гостеприимство, принятое во многих племенах, где к человеку, прослывшему богатым, немедленно стекаются все его родственники, и он берет на себя заботу о них. К сифонным механизмам Р.Бенедикт относила также щедрость, отношения взаимности, сотрудничества в дележе пищи и т.д. В нашем обществе, как я полагаю, шкала налогов на доходы и собственность служит примером сифонного механизма. По идее, если богач становится вдвое богаче, то это хорошо для меня и вас, потому что соответствующим образом вырастает общее достояние. Будем надеяться, что оно пойдет на общее благо.

Что касается вороночных механизмов, то примером их служат непомерная арендная плата, ростовщический процент (в отношении его у нас нет сравнительных данных; насколько я помню, в племени квакиутл ставка составляла 1200% в год), рабский и принудительный труд, эксплуатация труда, сверхприбыль, большее налогообложение бедных по сравнению с богатыми и т.п.

Я думаю, вы улавливаете точку зрения Р.Бенедикт по поводу смысла, эффекта, атмосферы социальных институтов. Отдавать свои деньги – бессмысленный акт, если рассматривается только его внешнее выражение. Я думаю, этот подход правилен и на психологическом уровне. Очень многие психологи не учитывают, что поведение столь же часто служит защитой от психической реальности, как и прямым ее выражением. Оно служит тому, чтобы скрывать мотивы и эмоции, намерения и цели, а не только тому, чтобы открывать их, и поэтому не должно оцениваться по своим внешним признакам.

Использование или владение. Рассмотрим соотношение между владением некоторой собственностью и ее фактическим использованием. Мой переводчик хорошо говорил по-английски, в свое время посещал канадские школы, даже учился в колледже и потому был богат, поскольку в племени этого типа интеллект очень тесно коррелировал с богатством, даже в нашем понимании. У него одного в племени был свой автомобиль. Мы находились вместе большую часть времени, так что я мог убедиться, что он едва ли когда-либо пользовался своим автомобилем. Люди подходили к нему и спрашивали: "Тедди, как насчет ключей от твоей машины?". И он давал ключи. Насколько я мог судить, владение машиной означало для него платить за бензин, латать шины, приходить на помощь людям в центральной части резервации, не знавшим, как обращаться с автомобилем, и т.п. Машина принадлежала любому, кто нуждался в ней и мог обратиться к Тедди с просьбой. Разумеется, тот факт, что он был единственным владельцем автомобиля в племени, служил источником гордости, удовольствия и удовлетворения и не возбуждал к нему зависти, злобы или вражды. Другие были рады, что у него есть машина, и были бы рады, если бы машины были у пятерых, а не у одного.

Поддерживающая или устрашающая религия. Различия в уровне синергии касаются и религиозных институтов. Вы обнаружите, что бог, или боги, или духи, или иные сверхъестественные существа в уверенных высокосинергичных обществах проявляют постоянную тенденцию к щедрости, оказанию помощи, дружелюбию – иногда так, что в нашем обществе это могли бы счесть кощунством. Например, у индейцев племени черноногих личный дух, имевшийся у каждого человека и являвшийся к нему в видениях, мог быть вовлечен в игру в покер. С этими личными богами было так удобно иметь дело, что игрок, попавший в затруднительное положение, вполне мог объявить перерыв в игре и отойти в угол, чтобы посоветоваться со своим духом, тянуть карту или нет. С другой стороны, в обществах неуверенных, обладающих низкой синергией, боги, духи, сверхъестественные существа, как правило, безжалостны, внушают ужас и т.п.

Я весьма неформальным образом проверил это соотношение на некоторых студентах Бруклинского колледжа (дело было примерно в 1940 г.). С помощью составленного мною опросника я проверил двадцать с лишним юношей на психологическую устойчивость или неустойчивость [19]. Тем из них, кто принадлежал к какой-либо церкви, я задал один вопрос: "Предположим, вы, проснувшись, каким-то образом ощутили, что Бог находится в вашей комнате или смотрит на вас. Как вы будете себя чувствовать?" Тенденция для психологически устойчивых людей состояла в том, что они почувствуют поддержку и защиту; неустойчивые же испытывали страх.

В гораздо большем масштабе подобное положение вещей обнаруживается в уверенных и неуверенных обществах. Западные понятия бога мщения и гнева, с одной стороны, и бога любви, с другой, свидетельствуют о том, что наши религиозные тексты представляют собой своего рода смесь того, что можно было бы назвать "уверенной" и "неуверенной" религией. В неуверенных обществах лица, обладающие религиозной властью, обычно пользуются ею ради личной выгоды того или иного рода, ради эгоистических целей, в то время как в уверенных обществах религиозная власть стремится к тому (как, например, в индейском племени зуни), чтобы добиться выпадения дождя, улучшить урожай и вообще принести пользу всему обществу.

Эти противоположные типы психологического настроя можно различить в стиле молитв, стиле руководства, семейных отношениях, отношениях между мужчинами и женщинами, проявлениях сексуальности, стиле эмоциональных связей, родственных и дружеских отношений и т.д. Если вы почувствовали это различие, вы сможете предсказать, чего следует ожидать в том или ином отношении в этих двух видах обществ. Я только добавлю еще одну вещь, несколько неожиданную, как мне думается, для нашего западного ума. Все общества с высокой синергией обладают приемами преодоления унижения людей, а общества с низкой синергией – не обладают. В последних жизнь унизительна, тяжела, болезненна, и так и должно быть. В четырех неуверенных обществах, изученных Рут Бенедикт, унижение терзало людей, длилось и никак не кончалось; в то же время в уверенных обществах существовал способ положить ему конец, заплатить свой долг и покончить с ним.

Высокая и низкая синергия в нашем обществе

Итак, наше общество – это общество со смешанной синергией. У нас есть институты высокой синергии и низкой синергии.

Широкое проникновение высокой синергии выражается, например, в благотворительности, которая во многих других культурах вообще отсутствует. Наше общество проявляет большую щедрость и часто – в сочетании с добротой и надежностью.

С другой стороны, в нашем обществе есть, конечно, институты, настраивающие нас друг против друга, неминуемо превращающие нас в соперников, ставящие нас в ситуацию, когда мы вынуждены драться за ограниченное количество благ. Это похоже на игру с нулевой суммой, где один должен выиграть, а другой поэтому проиграть.

Вероятно, я могу привести в качестве иллюстрации простой и знакомый всем пример – систему оценок, основанную на кривой распределения, используемую в большинстве колледжей. Я бывал в подобных ситуациях и в полной мере ощутил, что значит быть поставленным в положение, когда ты против своих братьев, когда то, что хорошо для них, причиняет зло тебе. Предположим, моя фамилия начинается с буквы Z, а оценки Объявляются по алфавиту, и мы знаем, что есть только шесть высших оценок "А". Конечно, я должен сидеть и надеяться, что студенты, фамилии которых объявляют до моей, получат низкие оценки. Каждый раз, когда кто-то получает плохую оценку, это хорошо для меня. Каждый раз, когда кто-то получает "А", это плохо для меня, поскольку снижает мои шансы получить "А". И тогда очень легко сказать: "Я надеюсь, что он провалится".

Принцип синергии очень важен не только для построения сравнительной социологии на объективных началах; не только в связи с заманчивой перспективой открыть путь к надкультурной системе ценностей (с помощью которой можно будет оценивать культуру и все внутри нее), не только потому, что таким образом создается научная основа для теории Утопии, – но также для применения к более конкретным социальным явлениям в других областях.

Вот одна из них. Мне кажется, что психологи, в особенности социальные психологи, недостаточно осознают то большое и важное, что происходит в области, даже не получившей еще удачного названия, но которую можно назвать теорией организации, или, может быть, социальной психологией промышленности, или теорией предприятий, или теорией бизнеса. Начальным пособием для большинства людей, интересующихся этой областью, может быть книга Д.Мак-Грегора "Человеческая сторона предприятия" (McGregor, 1960). Я полагаю, что в том, что он называет уровнем социальной организации, соответствующим "теории Y", вы увидите пример высокой синергии. Он иллюстрирует возможность формирования социальных институтов, будь то бизнес, армия или университет, таким образом, чтобы люди в организации сотрудничали друг с другом и становились коллегами и товарищами по команде, а не соперниками. Я изучал такой бизнес на протяжении нескольких последних лет и уверяю вас, что его можно описать (по крайней мере в какой-то степени), с помощью понятия высокой синергии, или уверенной социальной организации. Я надеюсь, что эти новые социальные психологи постараются использовать понятия, введенные Рут Бенедикт, чтобы последовательно противопоставить такую организацию той, что основана на доктрине ограниченного количества благ, когда "если я получу что-то, то ты получишь меньше".

Рекомендую также ознакомиться с книгой Б.Лайкерта "Новые образцы менеджмента" (Likert, 1961), где собраны обстоятельные и тщательные исследования разных аспектов синергии в промышленных организациях. В одном месте Б.Лайкерт обсуждает то, что он называет "пирогом влияния", пытаясь разобраться с парадоксом, который он считает трудным. Речь вот о чем: хорошие мастера на производстве, вообще – хорошие лидеры, оцениваемые высоко по реальным результатам, отдают больше власти, чем другие. Что вы скажете по поводу того факта, что чем больше власти вы отдаете, тем больше вы ее имеете? Обсуждение Б.Лайкертом этого парадокса любопытно с точки зрения того, как западный ум разбирается с не очень западным понятием.

Я бы сказал, что никакая Утопия не может быть построена, даже знающим человеком, если он не воспользуется концепцией синергии. Мне представляется теперь, что любая Утопия, или Эвпсихия (более предпочтительное, на мой взгляд, название) должна иметь в качестве одной из своих основ набор высокосинергичных институтов.

Синергия в индивиде

Отождествление. Концепция синергии может быть применена также на индивидуальном уровне межличностных отношений между двумя людьми. Она позволяет дать хорошее определение высоких любовных отношений, которые я описал под названием бытийной любви (Maslow, 1962, с. 39-41). В разных определениях любви указывали на то, что твои интересы становятся моими интересами, что две иерархии базовых потребностей сливаются воедино, что моя нога болит, когда на твоей мозоль, и что мое счастье зависит от твоего счастья. Большинство предлагавшихся определений любви предполагает такого рода отождествление. Но здесь видится хорошая параллель с понятием высокой синергии: двое людей как-то устанавливают свои взаимоотношения таким образом, что то, что хорошо одному, хорошо и другому (вместо того, чтобы полезное одному вредило другому).

Некоторые недавние исследования половой и семейной жизни представителей низших классов в нашей стране (Kirkendall, 1961) и в Англии (Spinley, 1953) описывают то, что авторы называют отношениями эксплуатации; это, конечно, отношения с низкой синергией. Здесь всегда возникает вопрос, кто хозяин в семье, кто кого больше любит, и делается вывод, что тот, кто любит больше, – простак и понесет ущерб, и т.п. Во всех этих утверждениях проявляется низкая синергия и предполагается ограниченное количество благ.

Я думаю, что понятие отождествления, пришедшее не только от З.Фрейда и А.Адлера, но и из других источников, может быть расширено на этой новой основе. Вероятно, мы могли бы определить любовь как расширение своего Я, своей личности, своей самобытности. Думается, мы все испытывали это – с детьми, с женами или мужьями, с людьми, очень близкими нам. Есть такое чувство, Особенно по отношению к беззащитным детям, что вы предпочли бы кашлять сами, чем если бы ваш ребенок кашлял всю ночь. Вы сильнее; значит, если бы вы только смогли забрать кашель себе, в целом стало бы лучше. Единая "психологическая кожа" как бы охватывает здесь два существа. В этом я вижу еще одно возможное направление развития понятия отождествления. Преодоление дихотомии эгоизма и альтруизма. Здесь хотелось бы выйти за рамки положений, выдвинутых Рут Бенедикт. Мне кажется, что она слишком часто излагала материал, исходя из существования континуума, на краях которого располагаются эгоизм и альтруизм, исходя из их противоположности, из образуемой ими дихотомии. Но вместе с тем мне представляется очевидным, что она подразумевала преодоление, трансцендирование этой дихотомии в строгом гештальтистском смысле создания единства более высокого уровня. Единства, кажущаяся двойственность которого выглядит так только потому, что еще не развилась достаточно, чтобы превратиться в единство. Изучая высокоразвитых, психологически здоровых, самоактуализирующихся людей (как бы вы их ни называли), вы обнаружите, что они чрезвычайно альтруистичны в одних отношениях и в то же время чрезвычайно эгоистичны в других. Те, кто знаком с работами Э.Фромма, касающимися здорового и нездорового эгоизма, или со взглядами А.Адлера на "чувство общности" (нем. Gemeinschaftsgefuhl), поймут, что я имею в виду. Противоположность, дихотомия, предположение, что чем больше чего-то у одного, тем меньше у другого, – все это как-то исчезает. Противоположности проникают друг в друга, и вы получаете единое понятие, для которого еще нет подходящего слова. Высокая синергия с этой точки зрения может представлять собой преодоление дихотомизации, слияние противоположностей в едином понятии.

Интеграция когнитивного и конативного. Наконец, я обнаружил, что концепция синергии полезна для понимания внутриличностной психодинамики. Иногда эта польза очевидна. Например, когда, цельность личности трактуется как высокая синергия, а интрапсихические диссоциации обычного патологического типа (личность как бы разрывается на конфликтующие части) – как низкая синергия.

Применительно к исследованиям свободного выбора, проводимым с животными разных видов и человеческими младенцами, я полагаю, что дальнейшее развитие их теоретического осмысления может быть достигнуто с помощью теории синергии. Мы можем сказать, что эти эксперименты демонстрируют синергическое действие или слияние познания и делания, когнитивного и конативного факторов. Это ситуации, где, так сказать, голова и сердце, рациональное и иррациональное говорят одним языком, где наши неосознаваемые побуждения мудро направляют нас. Это согласуется также с выдвинутой У.Кэнноном концепцией гомеостаза, который он назвал "мудростью тела".

Есть ситуации, где люди, в особенности тревожные, неуверенные в себе, склонны считать, что то, чего они хотят, должно обязательно обернуться для них чем-то плохим; то, что выглядит хорошо, привлекательно, может быть опасно. Делать же разумное правильное, то, что надлежит делать, часто приходится себя заставлять. Приходится заставлять себя делать это, ибо у многих из нас существует глубокое убеждение, будто то, чего мы желаем, к чему стремимся, что нам нравится, что выглядит привлекательно, – это, по всей вероятности, неразумно, нехорошо, неправильно Но эксперименты по проявлению аппетита и другим ситуациям свободного выбора показывают, напротив, что с большей вероятностью мы наслаждаемся тем, что хорошо для нас (это справедливо, по меньшей мере, для достаточно хороших субъектов выбора и достаточно хороших условий).

Я закончу высказыванием Эриха Фромма, всегда производившим на меня большое впечатление:

"Болезнь состоит, по существу, в желании того, что нехорошо для нас".

 


backgoldОГЛАВЛЕHИЕgoldforward