APВ начало library Каталог

ГУМАНИТАРНАЯ БИБЛИОТЕКА АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА


backgoldОГЛАВЛЕHИЕgoldforward


Глава 1. ОТ РЕПРЕССИВНОЙ ПОЛИТИКИ К МАССОВОМУ ТЕРРОРУ

Внешние угрозы: реальность и вымыслы

Укрепление экономического и оборонного потенциала СССР в результате форсирования темпов индустриального развития в 1930-е годы способствовало превращению страны в мощную военную державу. В значительной и, возможно, в главной степени мобилизационная экономика советского государства складывалась иод влиянием неослабевающих опасений советского руководства оказаться недостаточно подготовленными перед лицом новой интервенции. Поскольку накануне массового террора власти постоянно говорили об опасности нападения на СССР в 1937-1938 годах, важно определить, насколько реальной была такая оценка, действительно ли в это время существовала внешняя угроза для советского государства.

Объективно со второй половины 1930-х годов складывалась ситуация, в перспективе грозившая Советскому Союзу возможной войной на два фронта.

Германия после прихода к власти А. Гитлера последовательно проводила курс на нарушение версальских соглашений и подготовку нового передела сложившихся границ между государствами в Европе. В период до начала массовых репрессий советское руководство испытывало серьезные опасения по поводу военно-политического соглашения между Германией и Италией от 25 октября 1936 года («ось Берлин - Рим»).

Усиливалось также сотрудничество Германии и Японии, которые 26 ноября 1936 года подписали так называемый «Аитикоминтерновский пакт», основной задачей которого официально являлось противодействие деятельности Коммунистического Интернационала. Полностью оправдался прогноз о возможном развитии дальнейших событий в мире, высказанный некоторыми исследователями еще в 1930-е годы 1.

С осени 1936 года, после начала гражданской войны в Испании Советский Союз начал оказывать военную помощь республиканскому правительству. На заседаниях Политбюро принимались решения о выделении

1 Генри Э. Гитлер над Европой. М.. 1935.

миллионов долларов и франков РУ РККА, НКВД и различным ведомствам на закупку в Чехословакии и других странах оружия и отправку его в Испанию. Советские советники и кадровые военнослужащие принимали участие в военных действиях на стороне «Народного фронта»; Германия и Италия, в свою очередь, поддерживали мятежного генерала Франко. Фактически происходило военное столкновение между СССР и фашистскими странами. Деятельность Комитета по невмешательству, в состав которого входили Англия, Франция и другие страны, сдерживала реализацию планов советского руководства по оказанию помощи республиканской Испании, создавала значительные трудности. 

Летом 1937 года Советский Союз столкнулся с более серьезной угрозой на Дальнем Востоке в связи с вторжением японской армии в Китай. Последнему были предоставлены огромные кредиты под поставки советского оружия. Для СССР было важнее ослабить военную мощь Японии, чем поддерживать республиканскую Испанию, находившуюся далеко от границ СССР. Постепенно Советский Союз, в отличие от Германии, сокращал военную поддержку своим испанским союзникам. Германия же не ослабляла помощь франкистам. В определенной мере это была ее победа в одном из стратегических регионов Европы.

В то же время советское руководство придавало особое значение выявлению тайных планов Германии и ее возможных союзников по формированию блоков с различными государствами, которые могли представлять опасность для СССР.

Агрессия фашистской Германии через территорию Польши, которая рассматривалась как плацдарм для нападения на СССР, считалась одним из возможных вариантов начала будущей войны. С учетом этого выяснению внешнеполитических планов польского государства уделялось самое пристальное внимание. Особую тревогу в 1934 году вызвало подписание германо-польского соглашения. До его заключения дипломатические представители СССР в Польше, работники НКВД надеялись на возможное сближение и более тесное сотрудничество между двумя нашими странами. Единственным человеком, который не разделял эти надежды, являлся начальник Иностранного отдела А. X. Артузов; он считал, что «перспективы польско-советского союза иллюзорны» 1. Это мнение соответствовало действительности.

В мае 1934 года, накануне заседания Политбюро ЦК ВКП(б) Сталин вызвал Артузова на беседу по поводу предполагаемого его назначения заместителем начальника РУ РККА. В этой беседе И. В. Сталин, по слонам Артузова, признал, что его источник В. Илинич оказался прав как в том, что предвидел возможность соглашения между Польшей и Германией, так и в том, что на востоке Германии создана крупная военная фуппировка из нескольких немецких дивизий. Однако эти факты не 

1     Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1991. С. 31

свидетельствовали о тесном военном сотрудничестве между Польшей и Германией. В представленном работником ИНО В. Илиничем в декабре 1934 года обзоре о внешнеполитической деятельности Польши, содержалась информация о прогерманской ориентации Ю. Пилсудского. В. Илинич, в частности, сообщал, что Начальник Польского государства, с одной стороны, намерен усиливать польско-германский оборонительный союз в случае заключения франко-советского союза, но с другой — «не хочет идти далеко против Франции». Однако вызывает сомнение утверждение В. Илинича о том, что Польша активно стремилась к созданию блока Германия-Польша-Румыния-Венгрия-Финляндия, направленного против СССР, и усиленно развивала военное сотрудничество с Германией и Японией 1.

Во время встречи с министром иностранных дел Англии Э. Иденом весной 1935 года Ю. Пилсудский заявил, что Польша имеет соглашения с СССР и Германией и будет неуклонно придерживаться их, хотя нельзя отрицать и того, что в предвоенные годы Польша проводила не совсем нейтральную политику 2. От «Канцлера», источника, близкого к окружению французского премьер-министра Ж. Л. Барту, еще в процессе подготовки германо-польского соглашения стало известно о территориальных претензиях Варшавы к Чехословакии, что полностью подтвердилось после мюнхенских соглашений 1938 года, когда часть Чехословакии - Северная Силезия с г. Теша перешла к Польше. Это обстоятельство в глазах советского руководства ставило Польшу в один ряд с фашистским государством, способным нарушить территориальную целостность другого государства.

Польское правительство противодействовало борьбе СССР за создание системы коллективной безопасности в Европе и выступило против подписания Восточного пакта, полагая, что целью его заключения является стремление Советского Союза играть доминирующую роль. От советской резидентуры в Финляндии поступали сведения, что одной из целей визита в эту страну министра иностранных дел Польши Ю. Бека в 1935 году была попытка удержать Финляндию и Прибалтийские государства от вступления в Восточный пакт. Попытка СССР создать Восточный пакт не увенчалась успехом, тем не менее, в 1935 году Советскому Союзу все же удалось подписать договоры с Францией и Чехословакией для обеспечения определенной системы коллективной безопасности от вероятной агрессии со стороны фашистской Германии. При этом для советского руководства не являлась тайной симпатия Польши к возможному франко-германскому соглашению как противовесу

1     Центральный архив Федеральной службы безопасности (далее ЦА ФСБ). Ф. 3. On. 1. Д. 668. Л. 14-16.

2     Там же. Оп. 2. Д. 273. Л. 196. 28 

СССР. Полученное в сентябре 1936 года из парижской резидентуры спецсообщение об итогах визита начальника генерального штаба Франции в Варшаву и его переговорах с генеральным инспектором польской армии маршалом Рыдз-Смиглы по вопросу о заключении франко-польского военного союза это доказывало 1. Документальные материалы, полученные из министерств иностранных дел Англии и Франции, в еще большей степени подтверждали мысль, высказанную начальником РОВСа генералом Миллером, который определил отношения Польши с Германией и Россией как состояние государства, находящегося между молотом и наковальней. Из информации советской разведки следовало, что в ходе бесед весной 1936 года Рыдз-Смиглы заявил министру иностранных дел Франции, что Польша не доверяет Франции и Англии, которые могут не оказать ей помощи в борьбе с Германией, и поэтому возможно ее сближение с СССР, однако еще больше пугает Польшу опасность «большевистской заразы» 2. 

Посол Польши в СССР В. Гжибовский в октябре 1938 г. заверял советское руководство в том, что «руководящей линией польской внешней политики было доныне положение: ничего с Германией против СССР и ничего с СССР против Германии» 3. Подтверждением этому могут служить и материалы военной игры, проведенной генштабом польской армии, в ходе которой польские вооруженные силы при отработке оборонительных действий Польши от агрессии со стороны СССР не дали соединиться армии Тухачевского с литовской армией. Сталин был ознакомлен с ходом и результатами этой игры. Представленные разведотделами пограничных округов данные о минировании поляками мостов на дорогах, ведущих к советской границе, также свидетельствовали об оборонительной стратегии польского генштаба. В аналитическом докладе «Об истории германо-польских отношений», изъятом в Париже из переписки Гучкова и проштудированном Сталиным, указывалось на возможную передачу Данцига (Гданьска) Германии. В результате этого Польша могла улучшить отношения с рейхом и направить его агрессию против СССР 4. Однако события весны 1939 года показали, что ультимативные требования Германии в отношении Данцига были категорически отвергнуты польским руководством.

Вместе с тем, сообщения резидентов, в которых политика Польши рассматривалась как политика вынужденного маневрирования в условиях соседства с двумя крупными странами, претендующими на роль лидеров в Европе, подвергались сомнению со стороны руководства ИНО. Так, по сообщению источника «Отелло», заместитель начальника Иностранно-

1     ЦА ФСБ. Ф. 3. ОпЛ. Д. 321. Л. 344. 

2     Там же. Л. 227-228. 

3     Документы внешней политики СССР. Т. XXI. М., 1972. С. 599. 

4     Российский государственный архив социально-политической истории (далее И АСИИ). Ф. 558. Оп. И. Д. 188. Л. 83.

го отдела С. Шпигельглаз сделал следующий вывод: «Доклад интересен, несомненно. Он изобилует фактами, которые подтверждаются другими документами. Основная мысль доклада — Польша не агрессор, она жаждет сохранить при помощи Англии нейтралитет, лавируя между СССР, Германией, Францией, может оказаться дезинформацией. В этом опасность доклада» 1. В определенной мере внешняя разведка НКВД способствовала актуализации давнего стереотипа о «польской угрозе».


Определяющими факторами в развитии советско-польских отношений, через призму которых политическое руководство анализировало достаточно разноплановые данные внешней разведки, являлись глубинные противоречия между двумя государствами. Курс внешней политики Польши во многом опирался на мощное антирусское движение, сохранившееся со времени вхождения ее в Российскую империю. Это движение еще более усилилось после попыток советизации Польши, предпринятых в ходе войны 1920 года и активных мероприятий советской разведки, в том числе диверсионно-подрывной деятельности, развернутой против польского государства в первой половине 1920-х годов. В то же время и советское руководство не забывало польско-советскую войну и последствия Рижского мирного договора. Независимая политика Польши, ее сотрудничество с Англией и Германией рассматривались только как потенциальная угроза СССР.

Среди узловых проблем международной политики СССР в этот период выделяются также взаимоотношения с Англией и Францией. До сентября 1938 года в условиях усиленной подготовки к развязыванию войны фашистской Германией советское руководство стремилось создать систему коллективной безопасности в Европе. Разведывательные органы НКВД СССР были ориентированы на выявление подлинных намерений Англии и Франции в процессе дипломатических переговоров.

Внедрение в 1935 году в МИД Англии одного из членов «кембриджской пятерки» Д. Маклина до его переезда в Париж в сентябре 1938 года, вербовка шифровальщика Кинга позволило советскому руководству получить значительный объем информации. Эти данные подвергались тщательной проверке: их анализировали и сопоставляли с сообщениями, полученными от источников из 2-го отдела генерального штаба Франции, МИДа Чехословакии, а с лета 1935 года и от группы А. Харнака — чиновника министерства экономики Германии, который имел разветвленную сеть информаторов — сотрудников отдела верховного военного командования, в электро-машиностроительном концерне «АЭГ», военно-морской разведке ВМС. В распоряжение Сталина поступало значительное количество расшифрованных телеграмм японских дипломатов и военных атташе из различных стран. В результате операций, проведенных Кривицким в Голландии в 1935 году, шифры Японии — государства оси Рим-Берлин-

1 ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 467. Л. 53. 

Токио были переданы в спецотдел, что позволило расшифровывать большую часть переписки военных атташе Японии в различных странах мира.

Не менее важной задачей органов государственной безопасности стало освещение закулисных дипломатических переговоров Англин и Франции с фашистской Германией, что позволяло точнее разрабатывать внешнеполитическую стратегию СССР.

Получаемая информация наглядно свидетельствовала об англо-французской политике «умиротворения» Германии, высшей точкой которой стали мюнхенские соглашения в сентябре 1938 года. Из материалов, полученных из французского посольства в Германии, следовало, что в ходе встреч посла Франции в Берлине с Гитлером в сентябре 1934 года последний усиленно подчеркивал, что разрешение территориального спора по Саару открывает широкие возможности для укрепления франко-германского сотрудничества 1.

На сообщении, полученном из МИДа Франции в марте 1935 года, Сталин написал: «Важно, правдоподобно». В документе шла речь об итогах визита министра иностранных дел Англии Э. Идена во Францию. Он выступил против идеи Восточного пакта как военного союза из боязни разгневать Германию, с которой Англия планировала подписать соглашение об ограничении вооружений на международной конференции в Женеве. В ответ на просьбу Идена раскрыть позицию Франции о союзе с СССР министр иностранных дел Лаваль, как подчеркивалось в спецсообщении, заявил, что отказ от него был бы возможен в случае подписания пакта о франко-английском военном союзе 2. Лондон выступал против сближения Франции с СССР и оказывал на Париж сильный нажим, чтобы воспрепятствовать заключению соглашения между ними.

Основные направления политики европейских держав освещались в многочисленных информационных сообщениях, направляемых И. Сталину. Ему докладывали об укреплении Гитлером вермахта путем устранения сторонников сближения с СССР. В отношении Франции давались прогнозы о возможной дестабилизации режима в связи с усилением фашистских элементов, возглавляемых полковником де ля Роком.

Умиротворяя Германию, Франция отдала ей Саарскую область, а Англия подписала морское соглашение, которое способствовало возрождению военного флота фашистского рейха. Позиция английского правительства была конфронтационной по отношению к СССР. Англия более тяготела к сговору с Германией, стремясь направить ее агрессивные устремления на восток. В годовом отчете за 1935 год, также полученном Сталиным, сообщалось, что английский посол в Берлине не скрывал удовлетворения по поводу позиции канцлера А. Гитлера, заявившего ему в личной беседе, что

1     ILA ФСБ. Ф. 3. On. I. Д. 229. Л. 144.

2     РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 188. Л. 74-76.  

«требовать от него гарантий в отношении Советского Союза равносильно требовать от церкви обязательств по отношению к дьяволу» 1.

Из материалов английского министерства иностранных дел отчетливо прослеживались намерения Гитлера расколоть англо-французскую коалицию европейских стран, не допустить их объединения. В декабре 1936  года при обсуждении Великобританией, Германией и Францией вопроса о воздушном пакте и обмене техническими данными о состоянии воздушных сил рейхсканцлер согласился обмениваться информацией с англичанами, но выступил резко против сотрудничества с французами. «Если материалы будут доверены Франции, — заявил Гитлер, — они немедленно попадут в руки архиврага — Советского Союза» 2.

В январе 1937 года из документальных материалов, полученных из государственного департамента США, стало известно, что Англия будет требовать от СССР согласия на создание либерально-консервативного правительства в Испании, а «если Москва будет отказываться, то нужно договориться с Германией и Италией» 3.

Таким образом, для советского руководства представлялось очевидным, что Германия вынашивала реваншистские планы, которые не встречали должного отпора со стороны Англии и Франции, а главное, демонстрировала антисоветскую направленность внешней политики.

Дальний Восток СССР ранее европейского региона стал очагом военной опасности. После прихода к власти в Маньчжурии прояпонского режима в правящих кругах Японии сохраняла устойчивое влияние группировка, ориентировавшаяся на захват советского Дальнего Востока и части Сибири. На дальневосточной границе в предвоенные годы происходили постоянные вооруженные конфликты. Сталин регулярно в течение 1934-1937 годов получал спецсообщения из резидентур о возможном нападении Японии на СССР, подкрепленные аналитическими докладами, добытыми у военных атташе Японии. 

В 1934 году значительно усилились позиции японской разведки в Польше, Румынии, Латвии, Эстонии, Финляндии и на Ближнем Востоке. Наряду с созданием новых военных атташатов в Тегеране, Бухаресте, Таллине, Гельсингфорсе, в военные представительства Польши и Латвии было направлено восемь японских офицеров, в приказе о назначениях они значились военными резидентами в СССР. Таким образом, в течение 1934 года персонал разведывательных органов Японии в сопредельных с СССР странах увеличился в 3 раза.

В 1936 году в Берлине прошло совещание, в котором приняли участие руководитель военной разведки Германии адмирал Канарис и военный атташе Японии в Германии генерал Осхима. Они договорились о сотруд

1     ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 2. Д. 315. Л. 136.

2     Царев О. Д. Кастелло: роковые иллюзии. М., 1995. С. 226.

3     РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 188. Л. 100.

ничестве при использовании в разведывательной работе национальных меньшинств, проживавших в СССР. В 1937 году в Финляндии состоялась встреча Канариса с начальником разведотдела финского генштаба полковником Свенсоном.

Японские спецслужбы располагали значительными возможностями. Для легальной разведывательной работы на Дальнем Востоке и Сибири имелись семь консульств. Японские рабочие и служащие трудились на Сахалине, где согласно межправительственным экономическим соглашениям были открыты нефтяная и угольная концессии. Во Владивостоке действовали транспортная и рыбопромышленная конторы. Намерения Японии были выявлены в 1936 году на основании данных оперативной разработки нескольких японских разведчиков. Через агентов, завербованных среди советских граждан, японская спецслужба получала точные данные о дислокации и численности частей Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА), военном потенциале Тихоокеанского флота, производственных мощностях предприятий оборонной промышленности. В сравнении со спецслужбами других государств Япония организовала более эффективную работу по изучению СССР. В разведывательной деятельности активно использовались и третьи страны. 

Разведывательная работа японских спецслужб против СССР носила в определенной мере подрывной характер. Военный атташе Японии и Турции направил в генеральный штаб предложения об использовании мусульманского движения в целях дестабилизации внутриполитического положения в СССР. В том же 1934 году к Сталину попал перехваченный разведкой документ о планировавшихся мероприятиях по взрывам мостов и туннелей на Уссурийской железной дороге. Он потребовал от органов госбезопасности конкретных мер но противодействию подрывным акциям. Сталин запрашивал начальника Иностранного отдела: «В чем должны состоять меры предупреждения взрывов и вообще диверсии? Кто их выработает? Кто их проведет?» 1.

Вдоль границ СССР приказом штаба Квантунской армии были организованы японские военные миссии (ЯВМ), которые являлись одновременно и разведцентрами. Главная из них находилась в Харбине. Каждая миссия руководила резидентурами, созданными для непосредственной работы по заброске агентуры. Так, Муданцзянская, Хунчунская, Минаньская ЯВМ имели сеть, состоящую из 13 резидентур. Для того чтобы законспирировать разведывательные пункты от советской разведки и контрразведки, использовались различные прикрытия. Так, морская ЯВМ в городе Сейсине базировалась под вывеской «Опытная станция рыбной промышленности».

1 Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922 - декабрь 1936. Под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. В. Н. Хаустов, В. П. Наумов, Н. С. Плотникова. М., 2003. Л. 506.

Разведывательная деятельность спецслужб некоторых приграничных государств была связана с необходимостью выявления реальной опасности, исходящей от страны, провозгласившей неизбежную победу мировой пролетарской революции. Наибольшую тревогу рост военной мощи СССР вызывал у стран, входивших ранее в состав Российской империи и опасавшихся своего могучего соседа. Поэтому для этих государств, то есть для Финляндии, Польши, Эстонии, Латвии и Литвы сбор информации, прежде всего, о военном потенциале СССР представлял собой важнейшую составную часть проблемы укрепления своего суверенитета и территориальной целостности. Это не исключало, а нередко и подразумевало передачу ими разведданных спецслужбам ведущих европейских стран.

Необходимо отметить, что практически до конца 1940 года сопредельные с СССР государства не предпринимали мер по массовой заброске агентуры в нашу страну нелегальным путем. По итогам работы в 1934 году в органах госбезопасности Белоруссии был сделан вывод о том, что «наблюдавшиеся в прошлом массовые переброски на нашу сторону вновь завербованных и слабо проинструктированных агентов, в данное время не практикуются». За первое полугодие 1934 года на границе с Польшей белорусскими пограничниками и чекистами было задержано пятьдесят пять агентов польской разведки, к которым были причислены и контрабандисты.

Руководители германской военной разведки отмечали огромные трудности в нелегальной заброске агентуры. К ним они относили плотный контроль государственной границы, жесткую опеку всех прибывающих в страну иностранцев, отсутствие общей границы с СССР у стран, заинтересованных в усилении разведывательной работы. Поэтому позднее, после окончания Великой Отечественной войны один из руководителей Абвера генерал Г. Пиккенброк на допросах категорически отвергал неоднократные требования следователей назвать агентов, заброшенных нелегально в СССР в предвоенные годы и, отмечая названные выше трудности, подчеркивал, что использовались прежде всего легальные возможности. В исследуемый период в германских разведывательных службах не существовало и специальных школ по подготовке нелегальной агентуры. Лишь за несколько месяцев до начала войны в Кенигсберге было создано первое специальное учебное заведение для обучения агентов, которых накануне войны готовили для заброски на территорию СССР 1.

В связи в этим совершенно бездоказательными представляются утверждения И. Сталина на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937  года о том, что пока существует капиталистическое окружение, к нам будут засылать вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, агентов

1 См.: Kahn D. Hitlers spies: German intelligence in World War II, London 1978, ch. 24 «The Greatist Mistake».

иностранных государств, причем вдвое и втрое больше, чем они досылают друг к другу.

Определенные угрозы для государственной безопасности СССР таили в себе многочисленные эмигрантские организации, на которые опирались иностранные спецслужбы. В программных документах этих организаций ставилась задача ликвидации большевистского режима в СССР. Например, на заседании Звездной палаты — высшего органа Русского общевоинского союза, главной военной эмигрантской организации в марте 1936 года при обсуждении новых лозунгов борьбы с советской властью умеренные призывы члена палаты генерала Ф. Ф. Абрамова не нашли поддержки. Большинство поддержало лозунги генерала Добровольского 1. Первым пунктом его программы прозвучало требование «долой советскую власть, вырезать всех коммунистов». На внутреннюю линию РОВС была возложена задача разведывательной и контрразведывательной деятельности, включавшая установление связей с иностранными спецслужбами, полицией, выявление агентуры органов госбезопасности в среде эмиграции, подготовка кадров для заброски на территорию СССР. От РОВС отделилась другая организация — Национально-трудовой союз нового поколения (НТСНП), объединившая молодежь, родившуюся в годы гражданской войны и эмиграции. Наиболее активную работу проводили III отдел РОВС в Болгарии и Румынии (генерал Ф. Ф. Абрамов) и IV отдел в Югославии (генерал И. Г. Барбович).

В дальневосточном регионе страны действовал Российский фашистский союз, находившийся под покровительством японских спецслужб. Штаб организации находился в Харбине. Принятый в июле 1935 года план «фашистской трехлетки», заключался в подготовке вооруженного восстания, но имел большее пропагандистское значение и с треском провалился.

На протяжении 1930-х годов РФС вел главным образом агитационную работу: его активисты распространяли листовки, но вместе с тем и забрасывали агентуру в районы Дальнего Востока СССР, формировали банды, осуществлявшие рейды на нашей территории. На третьем съезде РФС в январе 1939 года отмечалось, что за 1936-1938 годы союз потерял сорок одного человека.

Японские спецслужбы использовали кадры РФС. Специальный отряд из русских фашистов численностью около пятисот человек был сформирован в 1938 году под руководством представителя японской поенной миссии подполковника Асано. Срок обучения составлял два года. Отряд предназначался для военных действий на территории СССР и ходе будущей войны.

1     Северин Цезаревич Добровольский (Доливо-Добровольский; (1881-1946) — генерал-майор (1920), деятель белого движения и эмиграции. — Прим. ред.

Необходимо отметить, что у русской эмиграции возникали определенные трения с японцами, которые не доверяли полностью выходцам из России. В 1934 году Япония создала на территории Маньчжурии Бюро русских эмигрантов (БРЭМ), постепенно загоняя в него различные организации. Так, уже в 1936 году Лобай, заместитель начальника харбинского отдела Братства русской правды, писал: «Японцы в Маньчжурии полностью парализовали работу БРП как самостоятельной организации и заставляют работать на себя». Поэтому БРП пришлось отказаться от заброски людей на советскую территорию, так как все «братья», переброшенные без ведома японцев, расстреливаются последними. В связи с этим среди значительной части эмиграции назревало недовольство японцами, и Лобай высказывал предположение, что в «случае войны Японии с СССР часть эмиграции <...> при первом соприкосновении с Красной Армией перейдет на их сторону».

Эмиграция не представляла собой единое, сплоченное целое, в ее среде шла постоянная борьба за лидерство. В циркулярном письме руководства Братства русской правды от 27 июля 1935 года сообщалось: «Об эмиграции в Европе много говорить не приходится. Повсюду она в общем разложении и представляет собой мерзкое зрелище. Миллион группировок, болтающих красные слова, в которые уже и сами не верят, бесконечно и злобно враждующих между собой на почве провинциальных дрязг и сведения личных счетов, а жертвенность, подлинная творческая работа, борьба действительная за Россию, служение ей — все это прочно погребено» 1.

Положение российской эмиграции резко ухудшилось во второй половине 30-х годов. Крупнейшие организации, такие как РОВС, БРП, РФС превратились в аморфные образования и уже не представляли опасности и угрозы для советского государства. Это стало в значительной мере следствием активной советской внешней политики. В 1935 году были заключены договоры между СССР, Францией, Чехословакией. Париж и Прага являлись главными центрами размещения штабов эмигрантских организаций. Для того чтобы не вызывать осложнений в межгосударственных отношениях, правительства этих стран перестали оказывать открытую поддержку эмигрантским организациям, провозгласившим своей целью свержение советской власти. Отсутствие финансовых средств вело к сворачиванию активности; например, крупнейшее эмигрантское объединение РОВС практически не проводило никаких активных действий.

В некоторых случаях складывалась ситуация, когда руководители боевой работы РОВС проявляли крайнюю осторожность, чтобы не вызывать обострений в отношениях между странами. Так, в 1935 году начальник разведки и контрразведки РОВС в Болгарии бывший штабс-капитан царской армии Фосс, узнав о готовящемся покушении на полпреда СССР

1 ЦА ФСБ. Д. 28650. Т. 1. Л. 193.

Ф. Ф. Раскольникова, немедленно сообщил об этом в болгарскую полицию, что позволило предотвратить теракт.

Заместитель начальника ИНО ГУ ГБ НКВД СССР С. Шпигельглаз, руководивший в 1937 году похищением главы РОВС генерала Е. К. Миллера, находившегося в Париже, вспоминал об этой организации: «Никакой ценности она не представляла, так как у объекта не было ни денег, ни международных связей, ни организации, ни людей» 1. Еще ранее, в 1935 году при обсуждении итогов деятельности отдела РОВС в Румынии полковник Жолондковский отмечал, что крайне тяжелое положение складывается из-за отсутствия денег. Составляя финансовый отчет, он не подозревал, что половина из без того небольших средств была израсходована на организацию легендарной разработки, которая находилась под полным контролем ГУГБ НКВД СССР.

Русский общевоинский союз, объединявший различные военные формирования белого движения времен гражданской войны, постоянно раздирали внутренние конфликты. Так, шла борьба за руководство союзом между галлиполийцами и Союзом участников великой войны, который состоял из офицеров не галлиполийцев. Союз первопроходцев, возглавляемый генералом А. И. Деникиным, представлял собой самостоятельную по программным установкам организацию, не входившую и РОВС. Донской атаман М. Н. Граббе заявлял о нарушениях независимости казачьих атаманов в связи с письмом генерала В. К. Витковского о том, что все военные вопросы решаются только через РОВС. Донской атаман считался председателем Казачьего Совета, но он расходился во взглядах с представителями Терского, Кубанского и Оренбургского казачества, которые полагали, что нельзя участвовать в каких-либо движениях, направленных против Советской России. В целом во второй половине 1930-х годов российская эмиграция реальной угрозы для СССР не представляла.

Таким образом, объективно международная обстановка характеризовалась нарастанием угрозы новой мировой войны. Ситуация в Европе, особенно на Дальнем Востоке, продолжала накаляться, однако непосредственной угрозы широкомасштабного нападения на СССР не существовало. С Германией не было общих границ, в Китае разворачивалось мощное военное сопротивление оккупационной армии Японии, но, тем не менее, потенциальные военно-политические угрозы оказывали свое влияние на внутреннюю политику СССР. Советское руководство по инерции видело в эмигрантских организациях важнейшую угрозу своему режиму. Предотвращение военных столкновений находилось в сфере межгосударственного сотрудничества, было целью создания системы коллективной безопасности, за которую ратовал СССР.

1 ЦА ФСБ. АСД Р 23634 ТА. Л. 195.


backgoldОГЛАВЛЕHИЕgoldforward