Благія желанія относительно русской Церкви
Голубинский Е.Е.
Думы и заботы всехъ русскихъ людей, которые, возвышаясь надъ живущею непосредственнымъ образомъ массой, несколько мыслять, болезненно сосредоточены на томъ, что наше государство, столько далеко стоящее позади другихъ и такъ медленно двигавшееся доселе по пути развитія, должно, наконець, стать на этотъ путь твердо и решительно и, не колеблясь, пойдти по немъ со всею энергіею. Но кроме государства есть церковь, и только весьма немногіе у насъ вместе съ государствомъ помнять и помышляютъ и о церкви. Для огромнаго большинства нашихъ мірскихъ или светскихъ людей церковь есть нечто такое, что не имеетъ никакого отношенія къ государству и до чего последнему, съ точки зренія его интересовъ, нетъ никакого дела и никакой печали.
Между темъ это есть совершенное и прискорбнейшее заблужденіе. Государство безъ содействія и помощи церкви не въ состояніи выполнять своихъ задачъ: это составляетъ аксіому, которая не сознается и не признается у насъ, но которая вполне признается людьми, более насъ серьезными. Безъ надлежащаго нравственнаго воспитанія народа, однеми только внешними, о немъ заботами, невозможно улучшить его благосостоянія. Но это надлежащее нравственное воспитаніе есть дело невозможное для государства и можетъ быть только деломъ церкви, для которой оно и составляегь существенную и главную обязанность. Есть и другія, весьма важныя, области государственной деятельности, которыхъ государство не въ состояніи надлежащимъ образомъ выполнять безъ посредства и безъ участія церкви.
Такимъ образомъ вопросъ о томъ, въ какомъ положении находится церковь, есть не только вопросъ для самой церкви, но имеющій безусловно существенное значеніе вопросъ и для государства. Но само собою понятно, что прежде всего и более всего онъ есть вопросъ для самой церкви. Будучи необходимой помощницей для государства въ достиженіи его целей, церковь имеетъ свои собственныя и свои прямыя цели, более важныя и более высокія, чемъ цели государственныя. Если съ точки зрения государственной весьма желательно, чтобы церковь была возможно деятельной помощницей государства, то, съ точки зренія собственной церковной, еще более желательно, чтобы церковь возможпо благоуспешнее и возможно действительнее достигала своихъ собственныхъ и прямыхъ целей.
Что наша русская церковь и какъ помощница государства и какъ выполнительница своихъ прямыхъ целей, или какъ учрежденіе само для себя, совершенно далека отъ положенія скольконибудь удовлетворительнаго и еще заставляетъ желать очень много, - это составляетъ печальную, но безспорную, истину, которую оспаривать имеютъ охоту только те, кто личнымъ образомъ заинтересованъ въ томъ, чтобы все оставалось въ церкви такъ, какъ доселе есть (statu quo). Следовательно, какъ въ интересахъ государства, такъ и въ интересахъ самой церкви не можетъ не быть признано предметомъ настоятельныхъ желаніи то, чтобы церковь, подобно государству, не отставая отъ него (въ параллель),-если уже не показывая ему примеръ, что долженствовало бы быть,- усвоила сознаніе необходимости своего самоулучшенія.
Въ настоящія минуты это настоятельное желаніе по отношенію къ церкви питаютъ очень немногіе. Но оно необходимо должно все более и более распространяться и, наконецъ, стать общимъ и решительнымъ желаніемъ всехъ техъ, для кого дороги интересы церкви самой по себе, или кто серьезно желаетъ заботиться объ интересахъ государственныхъ.
Относительно всякихъ желаній дело самой первостепенной важностн составляетъ старательное уясненіе того, чего именно желать. Можно быть недовольнымъ существующими порядками и въ то же время иметь только самыя смутныя представленія о желательномъ или даже не иметь и совсемъ никакихъ представленій. Между тъмъ желанія могутъ быть съ надлежащею твердостью (настоятельностію) предъявляемы только тогда, когда они ясно и отчетливо сознаны, когда предъявляющіе знаютъ то, что предъявляютъ. Съ другой стороны, и удовлетвореніе желаній, въ случае наклонности это делать у людей подлежащихъ (призванныхъ къ сему), только тогда не можетъ выразиться въ ряде неудачныхъ и безплодныхъ попытокъ (печальныхъ примъровъ чего у насъ тысячи), когда будетъ приведено въ возможную ясность, къ чему нужно стремиться и что нужно делать.
Подъ церковью, какъ само собою понятно, мы разумеемъ въ данномъ случае не мірское общество, представляющее собою церковь управляемую и пасомую и, такъ сказать, церковное подданство, а церковное пастырство, представляющее собою церковь управляющую и пасущую, иначе церковное правительство, начальство.
Въ предлагаемой книжке мы делаемъ попытку начертать то лучшее состояніе, въ которомъ желательно было бы видеть русскую церковь въ отношеніи къ ея пастырству или правительству или, иначе, въ которомъ желательно было видеть пастырство или правительство нашей церкви.
Усердно желаемъ мы, чтобы нашъ починъ былъ счастливымъ, чтобы онъ вызвалъ въ церковной и нецерковной періодической печати серьезныя и тщательныя обсужденія и чтобы въ обществе установились относительно сего последняго твердыя и отчетливыя мненія.
Пастырство или духовное начальство въ нашей русской церкви раздъляется на три инстанціи: приходское духовенство, епархіальное управленіе и Святейшій Синодъ. По этимъ тремъ инстанціямъ мы и будемъ говорить о нашемъ церковномъ пастырствъ или духовномъ начальстве, чтобы высказать наши по отношенію къ нему желанія.
1. Приходское духовенство.
Приходское духовенство, т.е. собственно приходскіе священники суть пастыри въ Теснейшемъ смысле этого слова, ибо они именно пасутъ мірянъ, представляющихъ изъ себя половину церкви пасомую, тогда какъ епархіальное управленіе н св. Сиподъ составляютъ по препмуществу начальство въ самой церквп, въ половинъ церкви пасущей.
Какъ смотрятъ у пасъ на приходскаго священника и въ чемъ полагаютъ его идеалъ?
Если священникъ неопустательно и достаточно усердно поетъ общественныя церковныя службы п изртдка, по празднлкамъ, сказываетъ проповъди, если безъ замедлепія и безъ проволочекъ исправляегь частныя приходскія требы, если, однимъ словомъ, онъ исправный священникъ, если онъ при этомъ живетъ достаточно скромно и прплично, не пьянствуя и не позволяя себъ никакихъ безобразій, то онъ считается вполпъ хоропшмъ священникомъ и более отъ него ничего не требуется.
Сами священники наши точно такъ же впдятъ свой идеалъ только въ сейчасъ сказанномъ и вовсе не предполагають, чтобы лежали на нихъ еще какіянибудь другія обязанности.
Но если священшкъ есть пастырь, то гдт же туть пастырство? Пасти людей значитъ (должнымъ образомъ) ихъ воспитывать и руководить, а гдъ же тутъ эти воспитаніе и руководство?
И, дъйствительно, обязанности прнходскихъ священнпковъ понимаются у насъ и обществомъ и самими священниками такимъ образомъ, что послъдніе не являютъ себя у насъ пастырями въ строгомъ и настоящемъ смыслъ этого слова.
Назначеніе перкви состоитъ въ томъ, чтобы воспитывать людей въ веръ и нравственности христіанской и преподавать имь невидимую благодать Божію для укръпленія ихъ въ веръ и для содействія имъ въ нравственной жизни, и приходскіе священники въ семъ случае служатъ органами или орудіями перкви. Посредствомъ совершенія таинствъ н вообще всехъ перковныхъ службъ священники преподаютъ людямъ благодать Божію; но если.ош однимъ этнмъ совершеніемъ ограничиваютъ свои обяванности, то они исполняютъ свои обязанности только ва половину. И, слъдовательно, наши приходскіе священники, полагающіе свои обязанности только въ совершеніи общественвыхъ службъ и частныхъ требъ, ісполняютъ свои обязанности не сполна, а только лсжащія на нихъ обязапности священническія.
Совершенно существенна обязанность священниковъ преподавать върующпмъ благодать Божію, ибо безъ благодати невозможно спасеніе; но совершенно столько же существенна ихъ обязанность и воспитывать людей въ вере и нравственности христіанской, ибо благодать Божія не спасаетъ людей насильственнымъ образомъ, а только помогаетъ ихъ собственнымъ, самимъ по себъ недостаточнымъ, усиліямъ достигать спасенія посредствомъ веры и добрыхъ дълъ. Спасеніе пріобрътается человткомъ верою и добрымн дъламп; но поелику собствепныя усплія его въ семъ случат недостаточны, то ему подастся вспомоществуюшая благодать Божія. Безъ благодатп невозможно спасепіе; но, наоборотъ, безъ собственной готовности и безъ собственныхъ усилій че.товъка благодать останется въ немъ безплодною, сколько бы обпльпо ему ни преподавалась. Слъдовательно, благодать Божія, будучи пеобходимою для спасенія человъка, непремънно предполагаетъ прежде себя, какъ условіе біпе диа поп и, какъ нъчто основпое, собственную веру человека и собственное стремленіе его къ добрымъ дъламъ. Изъ этого яспо, что приходскіе священники, которымъ поручено и на которыхъ лежитъ дело спасенія людей, въ такой же совершенно мере обязаны научать ихъ вере и нравственности христіанской, въ какой-преподавать имъ благодать Божію,-что вторая обязанность есть столько же непремънная ихъ обязапность, сколько и первая, и что если ея пе исполняютъ, то опи псполняютъ свои обязанности пастырей только па половину.
Такимъ образомъ наши приходскіе священники, преподающіе прихожанамъ только благодать Божію посредствомъ совершенія таинствъ и службъ, но не учащіе ихъ вере и нравствеппости, исполняютъ только половину своихъ существеппыхъ обязанностей, какъ пастырей. Какимъ образомъ могло случиться этс прискорбнейшее явленіе, чтобы священники не исполняла и не считали себя обязанными исполнять целую половину своихъ существенныхъ обязанностей? Случилось это очень просто: мы приняли отъ грековъ христіанство, но не заимствовали отъ нихъ вмъсгв съ хрпстіанствомъ просвъщешя, вслъдствіе чего, при общемъ во всемъ мірскомъ обществъ отсутствіи лросвъщенія, наши приходскіе священнпки сталн нс людьми образованнымиа только грамотными. и при томъ въ своемъ огромномъ большинстве елееле грамотными. Люди только грамотные могли совершать для народа службы, но вовсе не могли быть его учителями, а такнмъ образомъ у насъ и случплось то, что приходскіе свяшенники стали у насъ исполнптелями только половины своихъ обязанвостей.
Просвъщеніе отсутствовало у насъ какъ во всемъобществъ, такъ и въ духовепствъ, до времени Петра Великаго; до того же времени и наши приходскіе священники не могли быть учителями народа въ вере и нравственности.
Со времени Петра Великаго у насъ начало вводиться просвещеніе какъ во всемъ обществе, такъ и въ духовенстве и, наконецъ, до некоторой степени совсемъ ввелось въ немъ вместе со всемъ обществомъ, такъ что въ настоящее время ставять во священники пепременно и исключительно людей, получившихъ настоящее образованіе (общее и богословское). И однако наши приходскіе священники и до сихъ поръ остаются для народа только соверпштелями церковныхъ службъ и требъ и вовсе еще не стали его учителями веры и нравственности. На приготовленіе кандидатовъ во священники тратятся огромныя деньги; каждый изъ нихъ учится цълыхъ 12 летъ, и однако наши священники остаются все темъ же, чтмъ были прежніе, такъ что если нынешнихъ образованныхъ священниковъ снова заменить необразованными, то разницы почти что не будеть никакой. Это значитъ, что священники наши не спъшатъ воспринять на себя обязанности, которыя слишкомъ долгос время не были у насъ исполняемы и что они имели бы решительное желаніе оставаться при столько льготныхъ и пріятныхъ для нихъ старыхъ порядкахъ.
Какъ бы то ни было, но обязанность учить народъ вере и нравственности христіанской составляетъ непремтнную обязанность священниковъ, какъ пастырей, и если мы хотимъ, чтобы напш священники были истинными пастырями, то они должны исполнять эту обязанность.
Иные у насъ полагаютъ, что священники напш уже исполняютъ лежащую на нихъ обязанность быть учителями народа и нравственности, ибо сказываютъ проповтди въ перквахъ.
Действительно, священники наши проявляютъ свою ученость темъ, что сказываютъ проповеди, при чемъ очень редкій изъ нихъ скажетъ более десятка проповтдей, и только весьма немногіе изъ нихъ не скажутъ всехъ проповедей по печатнымъ книгамъ, а сочинятъ по две по три и свои, такъ что ученосгь огромнаго болыпинства. сводится просто къ умению читать. Но если бы церковное проповедничество священниковъ находилось у насъ и не въ томъ крайне жалкомъ положеніи, въ какомъ оно находится (къ чему мы возвратимся нъсколько ниже), во всякомъ случае вовсе не представляетъ собою соответственнаго и для сей цели предназначеннаго средства къ наученію людей вере и нравственности, хотя и имтеть свое очень немаловажное (если, подразумевается, находится не въ томъ жалкомъ виде, какъ это теперь у нашихъ священниковъ). Подъ наученіемъ мы разумеемъ наученіе настоящее и возможно основательное (относительно въры въ размерахъ, конечно, элементарныхъ), а не одинъ только видъ его и не одно только справленіе его обряда. Обучать людей чемунибудь начальному значитъ всевозможнымъ образомъ растолковывать и разъяснять имъ предметы, пока они ихъ не усвоятъ. Но то ли представляетъ собою проповедь? Вообразите, что въ деревенскомъ и всякомъ вообще училище преподаваніе положенныхъ въ нихъ предметовъ производится посредствомъ чтенія академическихъ лекцій, и съ чемъ могутъ быть сравнены проповеди, даже такимъ образомъ, что мальчикамъ прочитывается паписанное въ учебнике одинъ разъ: будетъ ли такая оригинальность имъть какойнибудь смыслъ? Человекъ, вовсе не приготовленный кь слушанію чтенія о какомънибудь предмете, уже во время самого слушанія въ состояніи схватывать развв только после 10ти мыслей 11ю, а потомъ изъ весьма немногаго, разрозненно схваченнаго, не приносигь домой и ровно ничего (не говоря уже по отношенію къ проповъдямъ, предлагаемымъ съ целью обученія въ виде систематическаго ряда катихизическихъ поученій, о томъ, что въ одно воскресенье человекъ придетъ, а въ другое не придетъ, что можетъ быть не только по нехотенію, за которое отвечаетъ самъ, но и по невозможности). Вообще церковная проповедь, какъ бы она ни была хорошо поставлена и ведена, вовсе не представляеть собою средства для наученія людей вере и нравственности христіанской; она имъетъ значеніе дополнительное къ настоящему наученію,-и нисколько не маловажное, а, напротпвъ, очень важное, какь средство напоминанія имъ объ истинахъ веры и преимущественно правилахъ нравственности,-какъ средство постояннаго возгреванія уже насажденнаго въ нихъ духа благодати.
Единственное дъйствительное средство научать людей настоящимъ, а не воображаемымъ только образомъ истинамъ веры и правиламъ нравственности христіанской есть систематическишкольное обученіе детей наукъ о вере или катихизису и науке о нравственности или этике (нравственному богословію).
Составляетъ непременную и существенную обязанность священника, какь пастыря, то, чтобы онъ всъхъ своихъ пасомыхъ научилъ должнымъ образомъ истинамъ въры и правиламъ нравственности христіанской. Это можетъ быть достигнуто не иначе, какъ если священникъ будетъ преподавать науки о вере и нравственности христіанской систематически- школьнымъ образомъ каждому подросту или каждой генераціи детей своего прихода. Необходимо должны делать это и наши русскіе священники.
Читая предъявляемое къ русскимъ священникамъ подобное требованіе, одни изъ нашихъ читателей, конечно, весело разсмеются, а другіе горько улыбнутся, и те и другіе скажутъ: очень наивно и легкомысленно воображать, чтобы требуемое вами могло когда-нибудь статься оть русскихъ священниковъ.
Если мы навсегда желаемъ остаться темъ, что мы издавна и до сихъ поръ, то, конечно, напрасно предъявлять какіянибудь требованія; но если мы находимъ, что мы должны стать лучшими и по возможности близкими къ тому, чъмъ должны быть, то въ требованіи ничего неть фантастическаго.
У христіанъ Западной Европы до начала ХУІ в., точно такъ же, какъ у насъ до сихъ поръ, не было ни малъйшихъ помышленій о томъ, чтобы священники воспитывали народъ въ вере и нравственности христіанской. Но въ этомъ начале ХУІ века было, наконепъ, провозглашено тамъ и создано, что священники обязаны и должны быть для народа учителями христіанской веры п нравственности, и въ пастоящее время тамъ и на самомъ деле это такъ. У протестантовъ, которымъ именно и принадлежитъ великая заслуга, чтобы заставить священниковъ быть, по возможности, истинными пастырями ......................
Итакъ, надлежащее исполненіе свящепниками лежащей на нихъ непременной ихъ обязанности научать народъ вере и нравственности христіанской требуетъ того, чтобы при каждой приходской церкви находилось приходское училище, въ которомъ бы всемъ детямъ прихода, по ихъ постепеннымъ подростамъ или по мере ихъ подростанія, были систематически и школьно преподаваемы ученіе о вере и нравственности.
Если бы государство наше не заботилось о составляющемъ его обязанность гражданскомъ образованіи народа, то церковь, исполняя свои обязанности, должна была бы заботиться о своемъ церковномъ указанномъ образованіи независимо огь государства и помимо его. Но такъ какъ государство имъетъ эту заботу, то церковь должна начать съ того, чтобы соединиться въ семъ случаъ съ государствомъ; именно-должна начать съ того, чтобы въ каждомъ сельскомъ училище, содержимомъ отъ государства .(подъ государствомъ разумтемъ какъ государство въ тбснейшемъ смысле этого слова, представляемое министерствомъ народнаго просвещенія, такъ и земства), священникъ или священники даннаго села непременно должны преподавать законъ Божій или ученіе о христіанскихъ вере и нравственности.
Начало этому началу уже положено: изъ сельскихъ училищъ, существующихъ въ Россіи въ настоящее время, въ есть въ числе в преподавателей законоучители или, что то же,-местными священниками преподается христіанское ученіе о вере и нравственности. Начало, конечно, немаловажное, если бы дело не имело другого смысла, чемъ какой оно должно иметь. Въ настоящее время въ священники преподаютъ законъ Божій не потому, чтобы церковь сознавала свою обязанность учить народъ вере и нравственности христіанской и заставляла священниковъ делать это, а потому, что государство находитъ нужнымъ учить народъ закоиу Божію и нанимаетъ местныхъ священниковъ это делать. На самомъ деле этому надлежитъ быть вовсе не такъ. Священники должны научать народъ вере и нравственности христіанской: это составляетъ ихъ непременную и существеннейшую обязанность, такъ что безъ сего они не будуть истинными пастырями. Надлежащимъ образомъ эта обязанность можеть быть выполняема священниками не иначе, какъ если они систематически и школьно будугь преподавать законъ Божій детямъ. Следовательно, для ея надлежащаго выполненія необходимо требуется, чтобы при каждой приходской церкви было свое училище. Если бы нигде не было училищъ, заведенныхъ государствомъ, то церковь, исполняя свои обязанности, везде должна была бы завести ихъ сама. Но въ известномъ количестве приходов уже существують училища, заведенныя государствомъ; следовательно, церкви, не заводя своихъ новыхъ училищъ, предстояло бы (оказалось возможнымъ) воспользоваться для своихъ целей училищами уже готовыми. Такимъ образомъ долженствовало бы быть такъ, чтобы церковь, предоставившая иниціативу въ заведеніи народныхъ училищъ государству, сама и по собственному побужденію, въ сознаши своихъ обязаниостей, воспользовалась. его училищами для своихъ целей.
Первымъ продолженіемъ такь или иначе положеннаго начала должно быть то, чтобы во всъхъ ръшительно и безъ всякаго исключения существующихъ оть государства сельскихъ приходскихъ училищахъ введено было церковною властью преподаваніе закона Божія чрезъ мъстныхъ священниковъ, чтобы твердо было принято этою властью въ принципе то, что коль скоро есть или будеть открыто государствомъ въ приходе училище, въ которомъ бы местные священники могли преподавать законъ Божій, то они непременно и необходимо должны делать это.
Дальнейшимъ продолжениіемъ должно быть то, чтобы церковь, т.е. ея власть, поставила для себя закономъ стремиться къ учрежденію приходскихъ училищъ решительно во всехъ приходахъ, такъ, чтобы каждый приходъ непременно и ео іpsо имелъ училище, чтобы онъ такъ же былъ немыслимъ безъ последняго, какъ немыслимъ безъ церкви.
Такъ какъ сейчасъ сказанное нами составляетъ для церкви ея непременную обязанность, то ея положительный и безусловный долгъ со всемъ. настояніемъ стремиться къ этому, хотя бы она и была совершенно предоставлена самой себъ. Но гораздо желательнее, конечно, чтобы она могла въ семъ случае идти объ руку съ государствомъ. Государство наше давно сознало нужду образованія народа (и далеко опередило въ этомъ отношеніи церковь, что касается ея заботь о лежащемъ на ней духовномъ образованіи народа); но, къ сожалению, въ семъ случай, какъ и во многихъ другихъ, оно не спешитъ доводить дело до конца. Образованіе есть существеннейшее условіе поднягія народнаго благосостоянія, безъ котораго последнее, серьезнымъ образомъ, вовсе не мыслнмо; какъ таковое, оно должно быть распространено въ народе до возможной степени всеобщности, такъ, чтобы въ возможво буквальномъ смысле составляло общее достояніе всехъ. Между темъ. у насъ, сознавая нужду образованія народа, все еще смотрять на нее какъ. ва нужду не самой первостепенной важности, которая за другими нуждами можеть терпеть и ждать, и что пока она можеть быть удовлетворяема только отчасти и въ некоторой только степени. Въ высшев степени и самымъ настоятельнымъ образомъ желательно, чтобы правительство радикально изменило свой взглядь и чтобы нужду возможно широкаго распространенія народнаго образовашя оно поставидо на одномъ изъ самыхъ первыхъ местъ въ числе нуждъ, не терпящихъ ни малейшаго отлагательства. На распространеніе народнаго образованія нужны деньги, а мы, при нашемъ не особенно удовлетворительномъ государственномъ хозяйстве, не особепно богаты ими. Но на удовлетвореніе нуждъ, которыя основательно и не всегда совсевмь основательно признаются неотложными, мы успеваемъ находить милліоны и милліарды денегъ. А что можеть быть неотложнее нужды распространенія народнаго образованія, которымъ обусловливается поднятіе народнаго благ.осостояшя 1).
Идя объ руку съ государствомъ или одна, но церковь должна поставить своею задачею достиженіе того, чтобы въ каждомъ репштельно приходе священникомъ или священниками последняго было систематически и школьнопреподаваемо хрисгіанское вероученіе и нравоученіе, именно детямъ, т.е. чтобы въ приходахъ, въ которыхъ есть училища, заведенныя государствомъ, местные свящевники непременно преподавалв въ сихъ училищахъ ученіе о вере и нравственности христіанской въ качестве законоучителей, а чтобы въ приходахъ, въ которыхъ неть этихъ училипгь, священники сами содержали при церквахъ церковноприходскія училища
Вполне должное исполненіе священниками обязанности учить народъ вере и нравственности христіанской не можеть состоять въ томъ, чтобы они научали вере и нравственности только некоторую часть своихъ прихожанъ, а, напротивъ, требуетъ того, чтобы они научали всехъ до одного, ибо души человеческія имеютъ все совершенно одинаковое значеніе, и обязанности священниковъ по отношенію к всемъ имъ совершенно равны. Иначе сказать, это требуетъ, чтобы у священниковъ учились въ училищахъ закону Божію решительно все дети ихъ приходовъ. Но у насъ, въ Россіи, это не представляется возможнымъ по условіямъ нашего сельскаго быта. Сельскіе жители или крестьяне живутъ у насъ не болшими слободами, такъ, чтобы каждая слобода могла составлять изъ себя прпходъ, а небольшими и разбросанными деревнями такъ, что приходы состоятъ изъ десятковъ и нъсколькихъ десятковъ деревень, раскинутыхъ на огромномъ пространстве (въ некоторыхъ местностяхъ северной Россіи, не говоря о Сибири, деревень изъ 30, изъ 40, съ разстояніемъ отъ села удалепнейшихъ отъ нихъ всрстъ до 16, до 20). Многіе изъ крестьяпъ отдаленныхъ отъ селъ деревень не найдутъ возможнымъ содержать своихъ детей въ селахъ, несмотря на все желаніе отдавать ихъ въ ученіе. Совершенно ломочь этому злу можетъ только отдаленное время, когда умножится у насъ и станетъ богаче сельское населеніе. Но до некоторой степепи оно можстъи должно быть устраняемо сейчасъ же. Слишкомъ большиіе прнходы явились у насъ по побуждепіямъ не церковноприходскимъ, а по другимъ, и по всякимъ церковноприходскимъ побужденіямъ должно решительнымъ образомъ стремпться къ тому, чтобы большіе приходы раздроблять на малые, васколько это представляется возможнымъ топографически (по способу разбросапности деревень, т.е. насколько эта разбросанность представляетъ возможность образовать новые приходы такъ, чтобы эти прпходы выходпли пемалыми и небедными). Для крестьянъ можетъ быть затрудненіе въ построеніи церквей; но гораздо предпочтительнее то, чтобы онп молились въ деревянныхъ и скромныхъ церквахъ, нежели то, чтобы деревни отстояли отъ селъ на 15 верстъ и более.
Обязуя священннковъ преподавать законъ Божій непременно во всехъ приходскихъ училищахъ, существующихъ отъ государства, и обязуя ихъ иметь свои училнща непременно во всехъ приходахъ, въ которыхъ нетъ училищъ отъ государства, где мы возьмемъ денегъ на плату за законоучительство, а во второмъ случае-на построеніе учнлищъ? Въ первомъ случае денегъ ни откуда не требуется. Обязанность учить народъ вере и нравствепности христіанской составляетъ непременную и существеннейшую обязанность священниковъ. Следовательно, они должны исполнять ее даромъ. Это, конечно, весьма не понравится священникамъ, но не спешать они на насъ гневаться. То, что составляетъ непременную обязанность ихъ, они должны делать даромъ; но если отъ нихъ требуютъ исполненія обязанностей, которыхъ они доселе не считали своими обязанностями, т.е. требуютъ вообще несравненно большаго, чемъ прежде, то и они въ свою очередь имеютъ полное право требовать соответственпо лучшаго вознагражденія, нежели какое получали до сихъ поръ. Такимъ образомъ, не признавая за священниками права на отдельное вознагражденіе за то, что составляетъ ихъ обязанность, каковое вознагражденіе къ ущербу ихъ авторитета должно превращать ихъ въ наемниковъ, мы вполне признаемъ ихъ право искать имъ лучшаго вознаграждепія за священство, и объ этомъ мы поведемъ ниже особую речь .
Что касается до построенія домовъ для училищъ, собственно церковноприходскихъ, въ техъ приходахъ, въ которыхъ нетъ училищъ грсударственныхъ, то обязанность эта должна быть возложена на прихожанъ. Мы очень хорошо знаемъ и помнимъ, что наши крестьяне достаточно обложены у насъ всякими повипностями, чтобы находить основательнымъ придумываніе еще новыхъ повинностей. Но наша повинность въ сущности весьма небольшая, ибо построеніе неособенно роскошнаго училищнаго дома для целаго, хотя бы и малаго и беднаго, прихода, вовсе не въ тягость, а между темъ тутъ дело идетъ о настоятедьной потребности, которой цель-собственная польза и собственное благо крестьянъ .
Предъявляя къ священникамъ требованіе объ исполненіи ими обязанности учить народъ вере и нравственности христіанской посредствомъ систематическишкольнаго обученія детей, мы, само собою разумеется, предполагаемъ, что обязанность должна быть исполняема не какънибудь и не для виду только, а возможно усердно и добросовестно, вообще-совершенно надлежащимъ образомъ. Надлежащее исполненіе обязанности учить въ школе не азбуке, а науке, каковую представляетъ собою законъ Божій, состоящій изъ вероученія и нравоученія, требуетъ постояннаго большаго или меньшаго приготовленія къ урокамъ (ибо придти въ классъ безъ всякаго приготовленія значитъ не сказать въ немъ ровно ничего порядочнаго), и потомъ, также какъ и ученіе даже азбуке, неопустительнаго посещенія уроковъ. Но значительная часть нашихъ священниковъ, хотя бы имела и все желаніе быгь усердными и добросовестными,-должна оказываться въ семъ случае несостоятельной, отчасти по условіямъ своего быта, отчасти по тому способу, какъ у васъ совершаются некоторыя приходскія требы. Значительная часть нашихъ сельскихъ священниковъ суть священники и въ то же время крестьяне, обрабатывающіе принадлежащую церквамъ пахотную землю совершенно такъ же, какъ и ихъ крестьянеприхожане. Намъ приходилось встречаться съ горячими защитниками той мысли, что наши священники земледельцы навсегда должны остаться таковыми ; несомненно однако, что священство, каковымъ оно должно быть, и земледельчество, несмотря на всю почтенность его самого по себе, вовсе не соединимы между собою, и что если мы хотимъ видеть въ нашихъ священникахъ по возможности истинныхъ пастырей, то они должны перестать быть земледельцами. Обязанность, какъ должно, учить детей въ школе, обязанность, какъ должно, учить народъ посредствомъ проповедей,-о чемъ скажемъ ниже,- обязанность, какъ должно, поучать тоть же народъ при всякомъ случае, вообще обязанность быть учителемъ въ самомъ широкомъ смысле этого слова, требуютъ того, чтобы человекъ оставался среди книгъ, чтобы онъ имелъ время размышлять и обдумывать, чтобы онъ не подавлялъ въ себе духовномыслящаго и чувствующаго человека. Но земледельчество, какъ оно ни почтенпо само по себе, не только совершенно отнпмаетъ у свящепника время и возможность для надлежащаго исполненія имъ его обязанностей, какъ народнаго въ сейчасъ указанныхъ смыслахъ учителя, но подавляетъ въ немъ и всякую способпость къ сему, такъ что человека хватаетъ, наконецъ, только на то, что суть наши священнпки въ настоящее время, - быть механическимъ совершителемъ церковныхъ службъ и требъ, и более ничего. Въ продолженіе всего лета крестьянскія работы отъ восхода солнца до вытуханія вечерней зари; въ продолженіе зимы, чуть не целый день, заботы о скотине, которая содержится для земледельчества, въ приготовленіи ей корма и въ самомъ ея кормленіи,-когда тутъ о книжкахъ, когда читать ихъ надлежашимъ образомъ, когда тутъдумать и раэмышлять... Человекъ какънибудь урветъ часъ - полчаса, чтобы сбегать въ школу: но что сделаетъ онъ хорошаго, нисколько не приготовленный къ уроку и думающій только о томъ, какъ бы поскорее его кончить? Физическій трудъ разучаетъ человека не только мыслить, по и писать, такъ что рука, переходящая къ перу отъ косы и топора, косули и сохи, скачетъ по бумаге: какія же тутъ проповеди? Всякому можно личнымъ образомъ наблюдать, какъ земледельчество въ весьма непродолжнтельное время изменяетъ семинариста, поступающаго въ священники, совсемъ въ другого человека, нежели какимъ онъ поступилъ: человекъ поступаетъ на место исполненный разныхъ благихъ мечтаній; но проходять тричетыре года и отъ мечтаній неостается ни малейшаго и следа,-человекъ просто грамотный крестьянинъ, и более ничего; самая наружность человека совершенно изменяется: вместо тщательной заботы о приличін вы видите совершенпо крестьянскую и совершенно распущенную неряшливость.
Такимъ образомъ, единственное средство устраненія того препятствія, которое полагаетъ земледЬльчество священниковъ исполненію всякихъ ихъ обязанностей, состоитъ въ томъ, чтобы священники перестали быть земледельцамп. Это отннметъ у священниковъ очень значительныя средства ихъ содержапія, и, конечно, объ этомъ нужно весьма подумать. Мы воэвратимся къ этому нпже.
Требы, которыя могутъ отвлекать священниковъ отъ аккуратнаго хожденія въ училища для ученія.суть причащенія больныхъ и крещеніе. Для исполненія той и другой требы священники возятся въ приходъ, и если деревни отстоятъ отъ села далеко, то на это тратятся целые дни, особенно въ весеннее и осеннее время, когда дороги деревенскія н вообще грунтовыя дороги становятся невозможными. Въ приходахъ неодноклирпыхъ это препятствіе можетъ быть устраняемо такъ, что все свящепники, сколько ихъ есть, должпы сообща исполнять обязанность законоучнтельства, делая или такъ, чтобы всемъ быть законоучителями и ходить, въ учплище поочередно, или такъ, чтобы одинъ былъ законоучителемъ, а другой или другіе исправляли требы. Въ приходахъ одноклирныхъ священники должны убеждать прихожанъ, чтобы они въ случаяхъ маломальской возможности, привозвли больпыхъ для причащенія и младенцевъ для крещенія къ цервамъ (что стодько желательно ради самогодостоинстватаинствъ, и по каковой причине къ тому же должпы убеждать своихъ прихожанъ и священники приходовъ неодноклирныхъ) и чтобы они звали свящепниковъ на дома только въ случаяхъ крайней необходимости, когда больныхъ или младенцевъ не оказывается возможнымъ привозить къ церквамъ. При такомъ порядке въ тех одноклирныхъ приходахъ, въ которыхъ деревни находятся не въ слишкомъ далекомъ разстояніи отъ села, священпики слишкомъ немного будутъ терять времени на езду съ требами, такъ что ихъ занятіямъ въ училищахъ почтн что небудетъ напосимо никакого ущерба. Въ техъ приходахъ одноклирныхъ, въ которыхъ деревни слишкомъ далеко отстоятъ отъ села, сейчасъ указаннымъ способомъ не отстранится вполне наше препятствіе (ибо па путешествія въ приходъ и по случаямъ необходимымъ всетаки немало будетъ тратиться времени). Для совершеннаго устраненія препятствія мы бы предложили средство; но бопмся, что оно будетъ найдено страннымъ, хотя мы, съ своей стороны, и не видимъ въ немъ ничего страннаго; это именпо - ставить въ такіе прпходы въ помощь священпикамъ настоящимъ свяшеншковъвикаріевъ на дьяческой ваканціи, изъ окончившихъ курсъ училища, такъ, чтобы они исправляли требы, а при общественныхъ служеніяхъ въ церкви были за дьячковъ .
Итакъ, на приходскихъ священникахъ лежитъ непременная обязанность учить народъ вере и нравственности христіанской, и эту обязанность они могутъ исполнять надлежащимъ образомъ не иначе, какъ посредствомъ систематическишкольнаго обученія детей.
Но требуетъ при этомъ нарочитыхъ и серьезныхъ речей одинъ изъ предметовъ обученія,-именно нравственность христіанская.
Есть нравственность истиннохристіанская и есть нравственность только мнящая себя таковою, нравственность фарисейская.
У насъ въ Россіи, по нашимъ историческимъ обстоятельствамъ, слишкомъ много утвердила свое господство нравственность фарисейская, и должно, наконець, позаботиться о томъ, чтобы сокрушить ея господство и оставить власть единственно за нравственностью встиннохристіанской н истинноевангельской.
Какъ светильникъ телу человека есть око, такъ светильникъ его душе есть разумъ; какъ въ случае болезни очей онъ страдаетъ тьмой телесной, такъ и въ случае плохаго служенія ему разума онъ страдаетъ тьмой душевной. Тьму разума разгоняетъ, делая его способнымъ какъ должно служить душе, просвещеніе. Но этогото света духовнаго мы, русскіе, въ продолженіе очень долгихъ временъ имели слишкомъ мало. При мраке ума и водворилась у пасъ вравственность фарисейская.
Господь Богъ, создавшій человека по образу и подобію Своей святости, требуетъ отъ человека, чтобы онъ исполнялъ Его нравственныя заповеди, воспроизводя въ себе чрезъ это Его образъ, и чтобы человекъ наружно чтилъ Его, какъ тварь своего Творпа. При некоторомъ свете разума нельзя не понимать, что необходимо исполненіе какъ однихъ, такъ и другихъ обязанностей и что главнейшія и важнейшія обязанности суть первыя. Если выражать самымъ усерднымъ образомъ свое уваженіе къ человеку, нисколько не исполняя своихъ обязанностей по отношенію къ нему, значите-не более- обманывать его и лицемерить передъ нимъ,-то ясно, что и по отношенію къ Богу имеетъ не иной смыслъ одно наружное почитаніе Его безъ исполненія Его заповедей. Такимъ образомъ, съ помощью света просвещенія отдельные христіане и целые христіанскіе народы установляютъ свою нравственность такъ, чтобы видеть первое и главнейшее въ исполненіи нравственныхъ заповедей Божіихъ и чтобы не ставить на место ихъ внешняго богопочтенія. Но при отсутствіи света просвещенія и отдельные люди и целые народы, какъ бы приравнивая Бога къ земнымъ тщеславнымъ начальникамъ, которые требуютъ отъ подчиненныхъ сначала почтенія къ себе и потомъ уже исполненія обязанностей, всегда переставляютъ обязанности одне на место другихъ, считая важнейшимъ наружно чтить Бога и потомъ уже исполнять Его нравственныя заповеди. Какъ люди и народы, ставящіе нравственныя заповеди Божіи на должномъ ихъ месте, нередко впадаютъ въ ту крайность, чтобы пренебрегать о внешнемъ богопочтеніи; такъ, наоборотъ, люди и народы, поставляющіе на недолжное место внешнее богопочтеніе, впадаютъ въ ту крайность, чтобы полагать всю сущность своихъ христіанскихъ обязанностей въ этомъ внешнемъ богопочтеніи и чтобы забывать про обязанность и про необходимость исполненія заповедей Божіихъ.
Мы, русскіе, очень долгое время остававшіеся безъ света просвещенія, впали въ ту крайность, чтобы все христіанство и все христіанское благочестіе полагать въ наружномъ богопочтеніи или внешней набожности.
Въ ХVІ веке среди русскаго общества явился пророкъ, посланный отеинуду, который возвысилъ свой голосъ противъ фарисейскаго благочестія нашихъ предкове; это - знаменитый преп. Максимъ грекъ. Но обличенія одного человека, хотя смелыя и безпощадныя, какъ обличенія древняго Иліи Тесвитянина, не въ состояніи были пересоздать общество, и оно осталось темъ, чемъ было прежде.
При свете новаго просвещенія у насъ начинаеть водворяться истинное пониманіе христіанскаго благочестія. Но пока начало видится еще не особенно большое. Не только простой народъ нашъ, къ которому еще не снизошло просвещеніе, остается при старомъ пониманіи благочестія, полагая его въ одномъ хожденіи въ церковь ва молитву и въ одномъ соблюденіи постовъ, но и значительная, чтобы не сказать большая, часть людей образованныхъ и самыхъ пастырей полагаеть его единственно въ томъ же самомъ. Во пора же намъ, наконецъ, быть настоящими христіанами; пора намъ помнить, какъ учатъ о благочестіи пророки, Спаситель и апостолы! Наружная молитва не составляетъ всего благочестія; она не составляетъ въ немъ перваго, а только последнее и добавочное, такъ что по апостолу: пусть даже не будетъ ея, только бы было главвое. Это главное въ благочестіи составляеть. добродетельная или нравственная христіанская жизнь, безъ которой наружная молитва,бывъ приносима людьми, съ которыхъ можетъ быть спрашиваема, не только не благоугодна Богу, но и тяжко прогневляетъ Его, какъ дело одного фарисейства и лицемерія.
Нетъ особенной нужды въ нарочитыхъ стараніяхъ объ укрепленіи въ нашемъ народе привязанности къ внешней молитве и вообще наружной набожности, ибо онъ и безъ того приверженъ къ ней и нисколько не сомневастся въ ея необходимости, а и крайне преувеличиваетъ ея значеніе; но настоитъ самая неотложная нужда въ самыхъ нарочитыхъ стараніяхъ о наеажденіи и возращеніи въ немъ христіанской нравственности. Простой народъ нашъ во внешнемъ поведеніи омерзительно сквернословенъ, затемъ безобразно пьян, не сознаетъ обязанности быть трудолюбивымъ, совсемъ не знаетъ, что такое христіанская совесть (припомните нашихъ ремесленниковъ и ихъ возмутительную наклонность къ обманаме), въ своей семье и съ своими несчастными рабочими-животными-безобразный варваръ. Наши купцы, столько усердные къ внешней молитве, столько приверженные къ храмамъ и теплящіе въ своихъ лавкахъ неугасимыя лампадки, до такой степени мало наблюдаютъ честности въ торговле, что можно подумать, будто они теплятъ лампадки затемъ, чтобы Богъ помогалеимъ обманывать людей. Наши чиновники, отъ верхудо низу, давно ли перестали, и перестали ли совсемъ, -представлять собою олицетвореніе техъ пороковъ, которые свойственны ихъ званію?
Стараться воспитывать детей такъ, чтобы изъ нихъ выходили люди не одной наружной тщетной (самой по себе) молитвы, но и истинные христіане, - въ этомъ должны поставлять свою задачу наши священники при преподаваніи детямъ христіанскаго нравоученія.
Обязанности священниковъ по отношенію къ прихожанамъ суть те же, что обязанности родителей по отношенію къ детямъ, почему они и называются духовными отцами. Научивъ вере и нравственности христіанской каждаго своего прихожанина въ его детстве, священникъ обязанъ потомъ постоянно следить за его верою и нравственностью и постоянно поддерживать ихъ въ немъ и укреплять. Средства сего поддержанія и укрепленія суть: церковная регулярная проповедь и затемъ учительныя беседы съ прихожанамии увещательныя речи къ нимъ,какъ говоритъ апостолъ, "благовременне и безвременне".
Въ первые века христіанства церковная проповедь составляла одну изъ необходимыхъ составныхъ частей общественнаго богослуженія, и именно литургіи, такъ что если совершалась литургія, то непременно была на ней и проповедь или поученіе настоятеля, опущеніе котораго было бы то же, что опущеніе какойнибудь изъ частей литургіи, которыя признаются въ ней необходимыми, то же, напр., что опущеніе чтенія апостола или евангелія, пенія "Верую" или "Отче наше". Съ теченіемъ времени, по мере распространенія между настоятелями церквей невежества и нераденія, проповедь начала становиться все реже и реже и, наконецъ, смолкла.
Церковная проповедь представляеть собою необходимое средство достояннаго поддержанія и укрепленія въ прихожанахъ истивъ веры, а преимущественно и въ особенности правилъ нравственности хрисгіанской. Безъ предварительнаго даннаго прихожанамъ систематическишкодьнаго христіанскаго образованія она имеетъ весьма мало смысла; во при этомъ условіи она-весь свой смыслъ какъ сейчасъ указанное средство. Если мы хотимъ, чтобы священники наши сталв истинными пастырями своихъ прихожавъ, то у васъ непремвнно должна быть возстановлева церковвая проповедь въ томъ ВИДЕ, какъ ова существовала въ первые века христіанства, а именно - чтобы она стала необходимой и совершенно регулярной принадлежностью воскресной и праздничной литургіи, такъ чтобы литургія воскресная и лраздничная съ опущеніемъ проповеди считалась за литургію, совершенную не по должному, - за совершенную съ опущешемъ существеввой въ ней части, и чтобы сіе подвергало вивовныхъ совершенно такому же наказанію, какъ опущеніе и всякой другой существенной части.
Наши теперешніе священники, конечно, найдуть это требованіе невозможнымъ, потому что въ настоящее время сочиненіе проповтди стоить для нихъ, покрайней мере, недельнаго пота. Но требованіе вовсе не такъ страшно и невозможво, какъ оно представляется съ перваго взгляда. Теперешнихъ проповедей, которыя представляютъ собою отвлеченые школьныя диссертаціи, взложенныя напыщеннымъ языкомъ и которыя суть археологически сохраняемый у насъ остатокъ старой іезуитской схоластики (ибо отъ сихъ последнихъ ведуть свое начало теперешнія проповеди, введенныя учившимися у іезуитовъ кіевскими учеными),-не тодько не желательно, но овгв ни подъ какимъ видомъ, какъ совершенно безполезныя, в ве должны быть терпвмы. Проповеди должны быть по возможности простыя и безыскусственныя поученія, разсчвтанныя вовсе не на то, чтобы удивлять слушателей непонятной премудростыо, вывезенной ивъ семинаріи, а на то, чтобы быть для нихъ совершенно понятными, чтобы действительно повторять имъ истины веры и правила нравственности христіалской. Если въ семинаріяхъ будуть нарочито и со всімъ должнымъ старашемъ учить слагаЕІю этихъ поученій 2 практиковать въ нихъ, то для каждаго священника, по занятіи имъ места, ихъ приготовленіе будетъ составлять гікоторый трудъ въ продолженіе годовъ полутора-двухъ, а потомъ это станетъ для нихъ дтломъ совершенио обычнымъ. Повтореніе правилъ нравственности, такъ же какъ и ихъ преподаваніе, требуеть не только простоты, но и убедительности, ибо вель ихъ не только то, чтобы проповідвикь былъ понятенъ для слушателей, но и то, чтобы онъ действовалъ на нихъ (на ихъ сердца и воли). Убедительность не можетъ быть придана речи искусственнымъ образомъ, ибо, хотя Циперонъ и сказалъ, что роеіае павсапіііг, ога(огев йипі;, но онъ сказалъ совершенную неправду; степень убедительности) зависитъ отъ степени убежденности и сердечнаго отношенія къ делу самого говорящаго, такъ что здесь действительное условіе не степень умения составлять поученія, а степень нравственнаго достоинства (качественности) священника, какъ пастыря ? Необходимое условіе для того, чтобы наши священники были проповедниками, какъ мы желаемъ и какъ это должно быть, есть то, чтобы они не были земледельцами Требовать оть человека, чтобы оиъ всю неделю проработалъ на пашенномъ поле или въ сенокосныхъ лугахъ, чтобы онъ въ субботу или накануне праздника прибежалъ домой часами двумя ранее обыкновеннаго и намахалъ поученіе, есть вещь невозможная. Земледельчество, какъ уже мы говорили, неизбіжно должно убивать въ человеке самую способность кь слаганію поученій, ибо для сего последняго необходимо не только имтть время для слаганія поучешй, но вообще постояино оставаться человекомъ книжнымъ, человекомъ умственнаго труда (ибо человеческая умственная машина не устроена такь, чтобы сколько угодно можно было оставлять ее въ бездействіи и чтобы всякій разъ, какъ она не надолго потребуегся.она могла работать отлично: если шесть дней человекъ проработалъ на полъ, то на два часа въ неделю ему невозможно становиться сочинителемъ, ибо вся машина развинтилась и перержавела и брошена въ сарай .
Итакъ, наши приходскіе священники, чтобы стать истинными пастырями своихъ пасомыхъ, должны иринять на себя обязанность двойнаго учительства: вопервыхъ, школьносистематически обучать истинамъ веры и правиламъ нравственности христіанской всехъ подрастающихъ детей (по мере прихожденія ими въ школьный возрастъ); вовторыхъ, посредствомъ регулярно постоянной проповеди въ церкви поддерживать знаніе истинъ веры и ревность къ соблюденію правилъ нравственности въ людяхъ взрослыхъ.
Мы очень хорошо знаемъ и понимаемъ то, что предъявляемъ требования нисколько не шуточныя и нисколько не весьма легкія. Но сейчасъ указанное вами составляетъ непременную в существеннейшую обязанность истинныхъ пастырей церкви, и, слздовательно, наши священники, чтобы стать истинными пастырями, необходимо должны принять на себя исполненіе этого. Туть неумолимая дилемма, изъ которой никакъ нельзя вывернуться: наши священники до сихъ поръ не вполнъ исполняютъ свои пастырскія обязанности,-следовательно, или должны делать то, что указывается, или навсегда остаться пастырями не всецело исполняющими свои обязанности.
Что въ нашихъ требованіяхъ нетъ ничего идеальнаго, ничего фантастаческаго и невозможнаго, доказательствомъ этому служитъ примеръ пасторовъ протестантскихъ. Протестантские пасторы исполняютъ обязанвость учителей имевно такъ, какъ мы желаемъ отъ священвиковъ православныхъ, Еслп исполненіе нашего требоваиія оказалось возможпымъ для нихъ, то ясно, что оно не невозможно н для нашихъ сиященниковъ православныхъ. У насъ есть благочестивые люди, которые приходятъ въ крайній гневъ, когда имъ указываютъ ва пасторовъ протестантскихе: какеде намъ.православнымъ.и указывать на пасторов протестантскихе? Мо чемъ виноваты эти пасторы, что они возвысились до надлежащаго исполнепія своихъ обязанностей рапее пашихъ священниковъ православныхъ и что наши священники на пути къ сему должны встречать ихъ примере? Вмезсто того, чтобы приходить въ гневъ, что можетъ свидетельствовать только о крайне юродствующемъ благочестіи, нужно сделать совсемъ другое:
въ поучепіе и въ руководство нашихъ священниковъ привести для ніхъ въ возможно полную и возможно совершенную извтстность, какъ идея надлежащаго пастырскаго учительства постепенно осуществлялась у протестантскихъ пасторовъ на деле и какъ имеетъ себя ея осуществленіе въ настоящее время.
Что наши священники не возвысятся до надлежащаго исполненія своихъ пастырскоучительскихъ обязанностей сами собой, а должны быть заставлены сделать сіе путемъ правительственнымъ, объ этомъ, конечно, нечего говорить.
Что это не можеть быть достигнуто посредствомъ изданія одного- двухъ указовъ, а требуетъ продолжительныхъ в весьма энергическинеослабныхъ настояній, это также совершенно понятио само собой (для всякаго, кто способенъ хоть чтонибудь понимать).
По установленію апостоловъ, церковь христіанская должна быть не только путеводительницею людей въ царство небесное, но и попечительницею объ ихъ земной бедности, чемъ она действительно и была въ первые века своего существования. Въ самое первое время появленія христіанскаго общества, когда оно было не многочисленно, въ немъ относительво земныхъ нуждъ устроено было такъ, что "не один нищь ни единъ въ немъ, ибо изъ совокупленныхъ въ одно общее имуществъ встхъ даяшеся коемуждо, его же аще кто требоваше" (Деян. ГУ, 34, 35). Когда церковь умножилась и жизнь возвратилась въ ней въ свои обыкновенныя формы, попеченіе о бедныхъ стало въ ней нарочитою и положительною обязанностью предстоятелей общинъ - епископовъ, которые должпы были печися и нихъ чрезъ посредство пресвитеровъ и діаконовъ и которые должны были на вспомоществованіе имъ отделять известиую часті, церковныхъ доходовъ.
Въ настоящее время не можеть быть возстановлено церковное попеченіе о бедныхъ вь его древней формъ, но оно можетъ и должно быть уставовлено в новой форме. При каждой приходской церкви должно быть учреждено попечнтельство о бедныхъ прихода, которое должно состоять после местнаго свящснника или священниковъ изъ того или другаго количества честнейшихъ и усерднейшихъ къ делу хрнстіанскаго добродеянія прихожанъ. Эти попечительства должны собирать и принимать отъ прихожанъ ихъ добровольныя приношенія въ пользу бедныхъ прихода и потомъ, "Богу и совести ихъ назирающиме", употреблять ихъ по ихъ назначеиію. При этомъ наше теперешнее нищенство, которое до такой степени неблаговидно и которымъ до такой степени злоупотребляется, должно быть вовсе уничтожено. Не можетъ быть никакого сомненія въ томъ, что прихожане отнесутся къ учрежденію братствъ съ сочувствіем; но вопросъ объ ихъ существованіи и процветаніи существенно будетъ зависеть отъ того, какъ отнесутся къ делу священники, имеющіе въ начале стать главными его руководителями, которые, въ случаъ должнаго участія, скоро могутъ поставить твердо и привить къ нравамъ народа и которые, наобороть, въ случаъ равнодушія могуть убить его въ самомъ начале, такъ, чтобы оно уже явилось на светъ мертворожденнымъ. По этой причннъ, и христіански необходимое и въ государственномъ отношеніи чрезвычайно важное дело должно быть вменено священникамъ въ число ихъ существенныхъ и непременныхъ обязанностей, за нераденіе о которой имъ грозило бы такое взысканіе, какъ за нерадтніе о другихъ существенныхъ и непременныхъ обязанностяхъ. Въ этомъ случаъ священники не будутъ иметь права пожаловаться, чтобы на нихъ возлагаемъ былъ новый обременительный трудъ, ибо труда здесь не особенно много, а труда умственнаго, головоломнаго, котораго такъ боятся наши священники, - нисколько; но въ виду крайней косности и крайняго нерасположенія нашихъ священниковъ ко всему, что выдумываетъ начальство, вся сущность здесь въ энергіи и настойчивости высшей н епархіальной церковной власти.
Такъ какъ не во всехъ приходахъ средства удовлетворенія нужде будуть соответствовать ея размерамъ, то, по примеру первенствующей церкви, дело должно быть организовано такъ, чтобы въ предълахъ уездовъ или благочиній могла существовать между попечительствами братская помощь.
Въ случае народныхъ бедствій въ какихнибудь местахъ Россіи,- голода в пожаровъ,-попечительства могутъ быть посредниками въ передачи пожертвованій.
Священники суть для народа учители христіанской нравственности и вообще его духовные пастыри. Но нрявственность есть такого особаго рода наука, которая должна быть преподаваема не только на словахъ, но и на делъ, посредствомъ собственнаго примера. Если преподающій науку нравственности ведетъ себя вопреки тому, что преподаеть, то онъ не только уничтожаеть одной рукой то, что хочетъ созидать другой, но делаетъ и более того - дискредитуетъ нравственность въ глазахъ своихъ слушателей. Изъ уроковъ такого учителя выносится учениками погибельнейшее для нравственности убежденіе, что она есть нечто такое, о чемъ для приличія должно говорить, но что было бы наивно-дурацкиігъ деломъ, къ стесненію себя, исполнять: для умнаго человека болтовня о нравственности само по себъ, а действитсльная нравственность само по себе", - таковъ единственный печальнейшій результатъ, получаемый отъ преподаванія нравственности людьми ненравственными въ самой своей жизни. Деревенскій крестьянинъ не формулируетъ этого сейчасъ указанными и сейчасъ приведенными словами; но на делъ результатъ отъ преподаванія ему правилъ нравственности священникомъ, который не показываетъ приложенія этихъ правилъ въ своей жизни, будетъ именно этотъ. Священникъ, не отличающійся честностію въ своей жизни (своихъ нравахе), преподалъ крестьяпскимъ мальчикамъ въ училишъ правила о христіанской честности; приходится ему видтть, чтоодинъ изъ выросшихъ его учениковъ совсршаетъ ловкій и наглый обманъ, сбывая, напр., грошовую вещь за рубли; священникъ напоминаетъ бывшему ученику о честности, а бывшій ученикъ подмигиваетъ священннку и съ любезной нахальностію отвечаете: "да, толкуйте, батюшка, про честность".
Вообще преподаваніе нравственности можетъ приносить свои добрые плоды единственно подъ темъ условіемъ, чтобъ преподаватель нравственности самъ былъ человекомъ нравственнымъ. Поэтому, вопросъ о нравахъ священниковъ есть, собственно, первый вопросъ, съ котораго должны быть начинаемы всякія речи о нихъ.
Священникъ есть для своихъ прихожанъ учитель нравственности христіанской во всемъ ея объеме; следовательно, онъ долженъ быть для нихъ, по возможпости, образомъ в примеромъ встхъ христіанскихъ добродетелей. Какъ священникъ не можетъ сделать своихъ прихожанъ людьми христіанскинравственными чрезъ одно приказаніе быть имъ таковымн, а долженъ воспитать ихъ въ правственности,-такъ въ свою очередь и священники не могутъ быть сделаны въ требуемой отъ нихъ мерт нравственными чрезъ одно простое приказаніе начальства быть имъ твмъ, чемъ они должны быть, а могутъ быть приготовляемы только посредствомъ воспитанія. Следовательно, чтобы священники являлись надлежащими воспитателями въ нравственности народа, для этого требуется, чтобы они самн надлежащимъ образомъ воспитывались нравственно въ приготовляющихъ ихъ семинаріяхъ. Это переноситъ насъ къ вопросу о томъ, какъ должны быть. нравственно воспитываемы въ семинаріяхъ будущіе священники. Къ вопросу этому мы возвратимся после, когда будемъ говорить вообще о семинаріяхъ, - какъ воспитаніи, такъ и ученіи въ нихъ; а здесь мы коснемся только одного порока нашего духовенства, в который впадаютъ священники по поступленіи на места, несмотря ни на какое воспитаніе, полученное въ семинаріи, и который необходимо искоренить между ними отчасти мерами административпой строгости, отчасти принятіемъ другахъ соответствующихъ меръ. Порокъ этотъ есть пьянство.
Пьянство есть порокъ нашего духовенства, такъ сказать, досеминарскій, идущій оть временъ старыхъ и, вероятао, древнихъ. Въ семинаріяхъ, разумееется, не учать пьянству; но поступаеть человекъ изъ семинаріи на место находитъ тамъ готовую пьяную среду и утопаетъ въ ней. Намъ приходилось видать немало примеровъ, что люди, во время ученія въ семинаріи вовсе не обещавшіе быть пьяницами, становились по поступленін на место самыми горькими и самыми жалкими пьяницами. Мы не знаемъ всего нашего отечества достаточпо хорошо, чтобы сказать, насколько еще распространеннымъ остается въ немъ пьянство среди духовенства. Насъ уверяютъ, что въ некоторыхъ губерніяхъ и этнографическихъ местностяхъ оно выводится, или даже и совсемъ вывелось. Отъ чистаго сердца желаемъ верить, что это правда; но местности, которыя мы знаемъ, еще до сихъ поръ погрязаютъ въ пьянствъ. И-что прискорбно-пьянство не только не убываетъ, но, пожалуй, еще прибывает: летъ сорокъ тому назадъ мы росли дитятей въ селъ среди гомерическаго пьянства духовенства всей окрестной местности, но по крайней міръ мы не слыхали случаевъ, чтобы люди умирали отъ пьянства, а изъ нашихъ товарищей и близкихъ сверстниковъ по ученію мы знаемъ до пятка, которые отправились на тоть светъ положительно отъ пьянства. Недавно намъ пришлось посетить родное пепелище, и мы увидали картины, живо напомнившія намъ наше детство: пьяный священникъ, расхаживающій по селу; пьяный священшкъ, возвращающійся изъ деревни и обнимающійся въ телеге съ дьячкомъ.
Пока священники остаются погруженными въ свое нынЫпнее пьянство, нечего, конечно, и думать о томъ, чтобы они стали скольконибудь пастырями для народа. Если мы хотимъ, чтобы священники искоренили пьянство въ народе,-а сделать это могуть только они,-то, конечно, мы должны начать съ нихъ самихъ. Вообще, искорененіе пьянства между священниками (которому и до сихъ поръ, какъ было въ ХУІ векъ, продолжаютъ дивиться иноземцы) есть дело самой первостепенной важности и самой неотложной нужды. Такъ какъ зло слишкомъ застаревло и упорно, то и борьба съ нимъ необходима самая энергическая. Вопервыхъ, необходимо усилить надзоръ за духовенствомъ, которато у насъ теперь почти вовсе нетъ (ибо благочинные почти совсемъ не составляютъ надзирателей) и который нуженъ, кромв нашей причины, и по многому другому; вовторыхъ, должны быть приложены къ делу наказанія и каранія самыя суровыя , чтобы не сказать-безпощадныя, Муравьевскія, ибо, потворствуя, мы будемъ делать то, что приносить сотни и тысячи людей (каковы прихожане) въ жертву единицамъ.
Наряду съ мерами административнокарательными существуеть въ данномъ случае мера воспитательная, которая, какъ таковая, прочнее первыхъ и которую поэтому необходимо приложить къ делу въ полной мере. Это-заведеніе училищъ для девицъ духовнаго званія, такъ, чтобы женами священниковъ были непременно женщины, получившія образованіе. Вліяніе образованныхъ женъ на священниковъ, весьма важное въ томъ отношеніи, чтобы внести въ ихъ жизвь порядочяость, опрятность и приличіе вместо теперешнихъ, почти совсемъ крестьянскихъ, грязи, неопрятности и неприглядности, несомненпо, решительнымъ образомъ будетъ содействовать и тому, чтобы искоренить между німи пьянство. Къ приличной и хорошей жене являться пьянымъ свиньей изъ деревни- человека невольно возьметъ совесть, и онъ станетъ умерять и невольно сдерживать себя, съ темъ, чтобы дойти, наконецъ, до убежденія, что радости жизни не въ одномъ грязномъ пьянствъ, какъ учили отцы,-что хорошая и првличная жена, хорошія и приличвыя дети и самъ съ ними какъ быть человеке-гораздо лучше. Не могутъ не быть приветствованы самымн искренними похвалами тв архіереи и духовенства, которые уже вавели у себя наши училища. Но онъ должны быть заведены вездт и не по одному на епархію, а въ количествъ двухе-трехъ и более, такъ, чтобы по крайней мтръ всъ священники, если не всъ священноцерковнослужители, иміли возможность давать своимъ дочерямъ училищное образованіе. Тутъ вопросъ, конечно, въ томъ, гдъ взять денегъ. Къ этому вопросу мы возвратимся несколько ниже, когда будемъ вообще говорить о деньгахъ.
Народъ нашъ приверженъ къ церковному богослуженію. Между темъ это богослуженіе совершается у насъ далеко не совсемъ такъ, чтобы оно могло прниосить народу всю пользу и чтобы совершеніе и вообще соответствовало его смыслу и назначенію. Все, что читается и поется въ церкви, должио быть внятно, разборчиво, чтобы могло быть разобрано присутствующими, а иначе не будетъ иметь смысла, ибо читается в поется не для коголибо, какъ для присутствующихе; но у насъ это далеко не такъ. Народъ собирается въ церкви на общественное богослуженіе въ праздники и именно-на всенощную или заутреню и на литургію. И литургія совершается у насъ не вполне удовлетворительно, но совсемъ неудовлетворительно совершаются всенощныя или заутрени: первая совершается ве такъ, чтобы все слышимое на ней присутствующими было вполнъ для нихъ понятно, а последнія совершаются такь, что весьма значительная часть слышимаго на нихъ остается для присутствующихъ нечленораздельнымъ звукомъ кимвала звяцающаго, тщетно бьющимъ воздухъ. Въ первомъ случай причина-дурной обычай; во второмъ случае съ одной стороны-то же самое, съ другой-необходимость.
Нынешній уставъ приходскихъ церквей относительно всенощныхъ. и утрень есть уставъ монастырскій, дредставляющій службы въ такомъ объеме, что если бы совершать всенощныя бденія или заутрени такъ истово, чтобы все читаемое а поемое на нихъ было совершенно внятно для присутствующихъ, то онъ выходили бы до такой степени продолжительными, какъ въ приходскихъ церквахъ это совсймъ невозможно (и какь ото и въ самыхъ монастыряхъ вполнт соблюдается только на одномъ Афоне). Чтобы сокращать службы до продолжительности, которая возможна въ приходскихъ церквахъ, ихъ и принуждены совершать такъ, чтобы значительная часть поемаго и читаемаго совсемъ не могла быть разбираема присутствующими и только понапрасну била ихъ уши. Ясно, что это есть вовсе нс естественное положеніе дела, которое должно быть устранено:
невозможно совершать службъ вадлежащимъ образомъ въ полномъ обеемъ устава, потому что нельзя и нетъ основанія заставлять мірскихъ людей быть монахами (и притомъ только Афонскими); но безсмысленно и совершать службы такъ, чтобы присутствующіе вовсе не разбирали того, что читается и поется (сравнивай ап. Павла въ 1 посл. къ Корине. гл. 14);
следовательно, для достиженія возможности последняго необходимо сократить службы. Покойный митрополитъ московскій Иннокентій, при неименіи академическаго образованія обладавшій твердымъ, яснымъ и прямымъ здравымъ смысломъ, сознавалъ нашу несообразность, говорилъ о ней и для ея устраненія мечталъ о вселенскомъ соборе. Но тутъ вовсе не нужно созывать вселенскаго собора. Право начертывать чинъ общественныхъ службъ, со включеніемъ и литургіи, въ древнее время принадлежало не только каждой частной церкви, но и каждому епископу, и права этого никто потомъ не ограничивалъ; монастырскій уставъ вошелъ у насъ въ приходскія церкви не путемъ вселенскаго или частнаго законодательства, а просто путемъ обычая. Следовательно, дело можетъ быть сделано собственною властію св. Синода.
Представителями дурнаго обычая, имеющаго своимъ последствіемъ то, что церковныя службы совершаются у насъ неудовлетворительно, являются наши діаконы. Наптъ русскій вкусъ требуетъ, чтобы діаконы имели басы в чтобы они какъ можно сильнее являли свои голоса (попросту и безцеремонно сказать-орали. Вслтдствіе этого какъ те изъ нашихъ діаконовъ, которые действительно имеютъ басы, такь и те, которые только тянутся въ басы,-а это делаетъ чуть не каждый діаковъ,-сказывають эктеніи и читаютъ евангелія такъ, что въ лучшемъ случай на литургіяхъ весьма мало можно разобрать, а въ худшеме-ничего нельзя разобрать, кромъ слитнаго и нечленораздельнаго гуденія, представляющаго истинную бездушную трубу трубящую. Этоть нашъ обычай есть нечто, заслуживающее самаго крайняго осужденія. Эктеніи-суть молитвы, возносимыя діакономъ отъ лица присутствующихъ въ церкви. И какая безсмыслица, что возвосящій молитву не разбираетъ и не знаетъ, что онъ говорите! Чтеніе евангелія на литургіи или-что то же-слова Божія есть самое главное на ней, и этото слово Божіе читается такь, что почти что все равно, если бы и не читалось. Необходимо уничтожить этоть взимающійся надъ всякимъ разумомъ обычай, и при этомъ должно начать съ архіерейскихъ протодіаконовъ, которые задаютъ дурной тонъ и подаютъ дурной примеръ всемъ прочимъ діаконамъ (а господы купцы съ ихъ купеческимъ вкусомъ и купеческимъ смысломъ не должны иметь въ семъ случаъ никакого голоса). Пусть діаконы,-если угодно,-остаются басами, но они непременно должны служить такъ, какъ этого требуютъ человеческій смыслъ и значеніе того, что они возглашаютъ и читають.
Предъявляя къ священникамъ требованіе быть учителями народа въ указанномъ выше смыслъ, мы не предъявляемъ къ нимъ требованія какпхенибудь новыхъ обязанностей, а только вновь предъявляемъ требованіе объ обязанности старой и всегдашней, которая у насъ до сихъ поръ не была ими исполняема.
Однако съ этимъ новымъ требованіемъ старой обязанности существенно и необходимо соединенъ вопросъ о вознагражденіи священниковъ. Священники наши, за разными частными исключеніями, получаютъ за свое служеніе очень умтренное вознагражденіе: сполна или несполна исполняють теперь священники свои обязанности, но во всякомъ случаъ вознагражденіе, которое они получаютъ теперь, никакъ не можетъ быть признано несоразмерно или даже много высшимъ того, какъ они исполняютъ свои обязанности теперь. Но есяи мы требуемъ, чтобы они исполняли обязанности иначе, нежели какъ это до сихъ поръ, то ясно, что должно быть и другое вознагражденіе, въ противномъ случаъ никто не пойдетъ въ священники (ибо священство, какъ само собою понятно, не есть барщина, такъ чтобы можно было сколько угодно налагать обязанностей, не заботясь о соразмерности вознаграждешя).
При этомъ для должнаго исполненія священниками ихъ обязанностей, какъ мы того требуемъ, совершенно необходимо, чтобы они перестали быть земледельпами. А это должно сделать очень значительную убавку и въ ихъ нынешнихъ средствахъ содержанія.
Гдт же взять денегъ на соответствующее вознагражденіе священниковъ, которые бы исполняли свои обязанности, какъ должно?
Для перваго приступа къ делу ихъ негдет Вз8ять, кромъ государственнаго казначейства; но затемъ, для дальнейшаго обезпеченія, могуть быть указаны и другіе источники и способы.
Люди, ведающіе государственное кааначейство и вообще государственную жизнь, а также и лросто интересующіеся государственными деньгами, конечно, замахаютъ и руками и ногами при одной мысли, что государство должно обременять свой, и безъ того не особенно здравствующій бюджетъ ради столько мало нужной для него церкви. Но маханіе это неосновательно.
Принято думать у светскихъ людей и составляетъ, такъ сказать, догматъ ихъ мірской веры, что церковь для государства не нужна. Но вообразите, что дело имеетъ себя совсемъ иначе, что государство имееть необходимую нужду въ церкви, что для своихъ первостепенно важныхъ целей оно должно искать у церкви помощи, безъ которой не можетъ обойтись: имеющій нужду въ помощи не долженъ иметь охоту платить тому, въ чьей помощи нуждается? А дело имеетъ себя действительно такъ.
Истинную задачу всякаго государства составляетъ не то, чтобы оно заботилось о возвышеніи своего политическаго могущества, отъ котораго большинству его жителей ни тепло, ни холодно и которое удовлетворяетъ только честолюбію немногихъ, а то, чтобы оно пеклось о гражданскомъ благополучіи народа, чтобы оно стремилось всемъ доставить средства жить по возможности не худо. Мы, русскіе, слишкомъ достаточно заботились о политичеекомъ могуществъ нашего государства и пора, наконецъ, приняться за заботы о гражданскомъ благосостояніи нашего народа. Что простой народъ наптъ живетъ слишкомъ бедно и худо,-такъ бедно и худо, какъ нигдъ въ ЕвропеБ и, можетебыть, не вездъ въ Азіи, это составляетъ фактъ, отрицать который не решаются, наконепъ, и самые отважные липемеры. Причинъ крайне незавиднаго положенія у насъ простого народа две: внешнесоціальныя суровыя условія и внутренняя невоспитанность ето самого. Чтобы поднять благосостояніе народа, нужно устранить обе причины и никакъ не одну только: поставьте народъ въ самыя благопріятнейшія соціальныя условія, наделите его всевозможными льготами и просто дайте ему денегъ,-если не будетъ устранена другая причина, изъ этого ничего не выйдетъ, кроме того, что процветуть кабаки и что народъ ниспадегъ еще на низшую .степень бедности, совсемъ, что называется, промотается и оголеетъ. Постепенно отстранять внішнія неблагопріятныя условія и создавать условія благопріятныя есть собственное дело государства; но задача воспитанія народа есть не его задача, для него вевыполнима, и въ семъ случаъ оно необходимо должно обратиться къ помощи церкви и къ ея священникамъ. Народъ нашъ преданъ пьянству не только въ лице городскихъ ремесленников и пролетаріевъ, какъ это почти и везде, но и въ лице всего своего земледельческаго сословія, какъ это нигде. Пока не будетъ достигнуто, чтобы народъ былъ по возможности трезвымъ, до техъ поръ будутъ безсильны и недействительны все внешнія старанія объ улучшеніи его быта: но это можетъ быть достигнуто только при помощи священниковъ. Мы нисколько не забываемъ того, что сами же говорили: тутъ предстоитъ двойной труд-сначала нужно сделать трезвыми самихъ священвиковъ и потомъ уже возложить на вихъ обязанность (миссію) сділать трезвый народе; но именно этимъ, хотя и удлиненнымъ, путемъ, а не какимнибудь другимъ, можеть быть достигнута цель. Язва и болезнь пьянства не позволяютъ вамъ простирать наши мечты далее трезвости, т.е. заставляютъ насъ ограничивать наши мечты хотя сею последнею; но трезвость не составляеть всего, что можетъ дать нравственное воспитаніе народа и чемъ условливается его благосостояніе со стороны этого последияго. Всякому читателю, полагаемъ, приходилось встречать известія о сектантскихъ общинахъ, представляющихъ изъ себя образцы благоустроенностп и процветанія.-какъ въ нихъ всъ не только трезвы, во и трудолюбивы, честны, расположены помогать друг другу, какь поэтому въ нихъ вовсе НЕТЬ той лохмотной бедности, которой до такой степени изобильно у насъ. У сектантовъ сделало это нравственное воспитаніе, и если это возможно у нихъ, то, конечно, возможно и у васъ. Скажутъ, что на сектантовъ вліяетъ въ семь случаъ ихъ исключнтельное положеніе. Но протестантизмъ есть вера целыхъ народовъ, которые нисколько не находятся въ исключительномъ положеніи: и до какой степени нравственное воспитаніе церкви, черезъ пасторовъ, подняло тамъ благосостояніе народове! Потрудитесь узнать, напримеръ, о соседней намъ Швеціи, до какой степени народъ обязанъ въ ней своимъ благосостояніемъ церкви и до какой степени много церковь содействовала этому благосостоянію!
У людей мірскихъ, которыхъ занимаетъ вопросъ о благе государства, существуетъ предубежденіе противъ церкви, какъ объ области, не имеющей ничего общаго съ государствомъ, потому, что составлены превратныя о ней представленія. Церковь учитъ людей ходить въ церковь, соблюдать посты, а какое дело до этого государству? Ео церковь учитъ и должна учить не одному только этому, но и многому другому. Церковь учить и должна учить людей иметь все ТЕ добрыя качества, которыя мы желали бы видеть въ наилучшихъ гражданах; она учитъ нравственности христіанской, а нравственность гражданская вся объемлется нравственвостію хрисгіанской, какъ меньшее целое больпшмъ целым".
Государству совершенно и необходима помощь церкви для нравственнаго воспитанія народа . Но церковь, чтобы быть въ состояніи надлежащимъ образомъ оказывать эту свою помощь государству, имеетъ нужду въ денежномъ отъ него вспоможеніи. Государственные люди, которые на заводимыя съ нимн речи о семъ вспоможеніи отвечали бы темъ, чтобы махать руками и ногамн, могутъ ли быть признаны за настоящихъ и за серьезныхъ государственныхъ людей?
Государство, давая свои деньги церкви, конечно, должно получить право спрашивать съ последней, чтобы деньги достигали своей цели, т.е. чтобы духовенство действительно приносило государству ту пользу, въ надеждъ на которую оно дастъ деньги. Мы признаемъ за нимъ это право въ самой полной мере.
Мы сказали выше, что и помимо денегъ государственныхъ могуп. быть указаны средства обезпеченія приходскаго духовепства.
Есть средство, которое не такого рода, чтобы могло быть взято и употреблено вдругъ и тотчасъ, но которое должно быть постепенно созидаемо. Средство это, если обратиться къ нему со всею должпою энергіей, имеющее быть средствомъ величайшей и громадной важности, состоить въ обезпеченіи духовенства посредствомъ денежныхъ вкладовъ добровольныхъ жертвователей.
Въ старое время недвижимыя имтнія служили, а въ настоящее время денежные вклады служатъ средствомъ къ .обезпеченію и чрезеобезпеченію монастырей. Но необходимо направить денежные вклады отъ монастырей въ приходскія церкви.
Добровольныя пожертвованія представляютъ собою именно то, чемъ долженствовало бы быть обезпеченнымъ духовенство: по своему характеру свободнаго дара онъ суть средство обезпеченія, наиболее приличествующее характеру церкви; въ этомъ случаъ государство не имело бы нужды заботиться о церкви, а церковь обращаться къ помощи государства; въ этомъ случаъ духовенство поставлено было бы въ возможность исполнять свои обязанности такъ, чтобы не искать съ прихожанъ, къ величайшему ущербу для своихъ нравственныхъ отношеній къ нимъ, платъ за требоисправленія. Такъ это и начинало было быть въ древней церкви, но явились монахи и восхитили это средство содержанія у приходскаго духовенства.
Монахи въ семъ случаъ совершили дело, которому собственное назвапіе есть именно хищеніе.
Монашество явилось въ христіанской церкви такимъ образомъ, что люди, желавшіе совершенно отрешиться отъ этой жизни и исключительно заботиться о той, ушли изъ міра въ пустыни, чтобы тамъ проводить время въ подвигахъ духовныхъ и телесныхъ. Человеку, который обрекъ себя на подвиги, придетъ ли на мысль искать средствъ своего содержанія у другихе? Если подвигъ, то ясно, что никакъ не возложеніе заботъ о себъ на другихъ, а на свои собственныя руки и на свое принятое решеніе довольствоваться какъ можно меньшнмъ. Такъ это и было въ первое, весьма недолгое, время монашества. Но потомъ монашество изъ истиннаго сталовесовершенно истинныме: подъ предлогомъ того, что заботы о средствахъ жизни мзшаютъ подвигамъ монашескимъ и исключивъ эти заботы изъ числа последнихъ, какбудто бы они долженствовали быть подвигомъ только мірскимъ, монахи возложили заботы о средствахъ своего содержанія на мірское общество. По примеру церкви, монахи начали искать себъ приложенія добровольныхъ пожертвованій именіями и деньгами и, употребивъ энергическія усилія дать желаемое настроеніе образу мыслей мірянъ, успели, наконецъ, достигнуть того, чтобы направить ихъ жертвы исключительно къ себъ и чтобы заставить, такъ сказать, совсемъ бросить церковь.
Какъ было въ Греціи, такъ послъ Греціи было и у насъ. Предавая забвенію прошлое, должно во всей силе этотъ чрезвычайно важный практическій догматъ, что добровольныя пожертвованія суть средство содержанія приходскихъ церквей, а не монастырей, и со всемъ стараніемъ направить ихъ въ первыя .
Насъ спросяте: но какимъ же образомъ сделать, чтобы добровольныя пожертвованія обратились въ приходскія церкви, когда жертвователи дотятъ прилагать ихъ въ монастыри, но не въ церкви?. Сдеелать, очевидно, такъ, какъ сделали монахи. Последніе успели произвести такое настроеніе въ обществъ, чтобы оно обратилось со своими жертвами исключительно въ монастыри; нужно теперь произвести въ обществъ то настроеніе, чтобы оно направилось со своими жертвами въ приходскія церкви.
( Люди, не желаюцее быть совершенно радикальными, вероятно, выраэять желаніе, чтобы сдвлано было исключеніе въ пользу монастырей, нуждаюціихся въ обезпеченіи, каковыхъ у насъ есть некоторое число. Мы на вто смотримъ другими глазами: тогда только монастырь и иіожеть оказывать некоторое полезное вліяніе на обціество, пока онъ остается нуждаюціимся; но какъ скоро изъ нуждающихся онъ превратится въ ненуждаюцпяся, то и вліяніе изъ полезнаго превратится или веникакое, или даже во вредное. Не лицемеры и не фарисеи, надеемся вполне понимаютъ насъ. И должно же быть у насъ среди монастырей не нуждаюціихся хоть небольшое количество монастырей нуждающіихся, т. е., иными словами, среди монастырей далеко не совсемъ истинствующіихъ хоть несколько монастырей, приближаюціихся къ истинствованію...А если вы жаліете людей нуждаюціихся, то въ нуждаюцееся идутъ пэ доброй воле, н именно затемъ, чтобы нуждаться, и ихъ ожидаетъ за это особая награда.)
Обязанность эту, копечно, должпы взять на себя преосвящеппые архісрсп. Пусть всякаго, желатощаго сделать пожсртвованіе въ монастырь, убеждаютъ они, чтобы вместо монастыря опъ сдтлалъ его въ свою приходскую церковь,-что последпее будеть несравненно полезнее перваго и нисколько не менее спасптельно,-и образъ мыслей людей постепеппо изменится .
Когда случится это послтднее, то нашъ источникъ обезпеченія приходскихъ церквей, несомнтнно, станетъ источникомъ весьма серьезнымъ, который много упроститъ всю трудную задачу обезпеченія духовенства 2 который ВМТСГБ съ ГБМЪ п вообще можетъ иринести великую пользу приходамъ, сделавъ последніе темъ, о чемъ теперь некоторые робко мечтаютъ. Уваженіе въ обществъ къ нашему монашеству, несомненно, все более и болте падаетъ, нбо люди становятся способными не закрывать глаза на то, какъ живуть наши монахи, и позволяютъ себъ задаваться вопросомъ объ ихъ полезности, такъ что теперь ШГБЮТЪ охоту жертвовать ва монастыри только уже куппы, ходящіе въ длииныхъ сертукахъ. Но жертвовать на духовенство, подъ условіемъ, чтобы послтднее должнымъ образомъ исполняло свои обязанпости, такъ какъ разумность и полезность этого жертвовапія слишкомъ ясна, будутъ иміть охоту очень многіе,-и купцы въ короткихъ сертукахъ, и помещики, и вообще все те, у кого при избытке упослапномъ ему Богомъ, есть охота делать пожертвованія на добрыя и полезныя деела. Послъ духовенства дело должно дойти и до самыхъ приходовъ, такъ, чтобы устроялись при нихъ больницы, богадельни, ремесленныя школы .
2. Епархіальное управленіе.
По статье 1 нынъ действующаго Устава духовныхъ Консисторій "(церковное) управленіе и духовный судъ въ поместномъ пределъ православпой россійской церкви, имепуемомъ епархіею, производится чрезъ присутственное место-духовную Консисторію, подъ непосредственнымъ начальствомъ епархіальнаго архіерея".
Не совсемъ ясно редижированная статья эта какбудто хочетъ сказать, что у насъ епархіальное управленіе есть управленіе соборное, состоящее изъ архіерея и изъ находящагося при вемъ собора пресвитеровъ, что предсгавляетъ изъ себя Консисторія. На самомъ делъ это далеко не такъ. Консисторія не есть епархіальное присутственное место, въ которое бы архіерей входилъ, какъ председатель, а есть присутственное место при епархіальпомъ архіерее, который стоитъ внъ его. Какъ всякое присутственное место, Консисторія производить и решаетъ дела; но конецъ этого производства и решенія не тотъ, что въ обыкновенныхъ прпсутственныхъ местах: если архіерей согласенъ съ решеніями Копсисторіи по деламъ, онъ утверждаетъ ихъ, если же не согласенъ, то полагаетъ собственныя решенія, которыя и приводятся въ исполненіе (стт. 333 и 337). Изъ этого следуетъ, что Консисторія есть не настоящее присутственное место, а только, такъ сказать, делопроизводительное учрежденіе при архіереъ или какъ бы его канцелярія (на подобіе того, какъ канцелярія при губернаторах). А изъ сего следуетъ далее то, что епархіальная власть у насъ не соборная, а единоличная, сосредоточенная въ лицъ архіерея.
Помимо Устава Консисторіи изъ самой нашей действительности мы еще лучше знаемъ, что епархіальная власть у насъ не соборная, а единоличная...
Если бы такъ судили этому быть учредившіе церковь апостолы, которые действовали по божественному полномочію, то намъ оставалось бы только безмолвно и безропотно передъ этимъ преклоняться. Ио писанія апостольскія и мужей апостольскихъ ясно свидетельствуютъ, что апостолы учредили епархіальное управленіе не единоличное, а соборное; исторія перкви столько же свидетельствуетъ, что въ продолженіе первыхъ вековъ было въ ней епархіальное управленіе именно такое, какое учредили апостолы. Правда, что соборность въ церковномъ епархіальномъ управленіи. сменилась единоличностью очень давно. Но злоупотребленію никакая давность не придаеть и не можетъ придать значенія права (неправильнаго не делаетъ правильным).
Желая нашей церкви обновления и возрождения к лучшему, мы решительно желаем, чтобы епархиальная власть в ней была не единоличною, а соборною. Положим, что архиереи наши, говоря вообще, не злоупотребляют своею единоличною властью вопиющим образом. Но вот частные случаи, которым она дает место и примеры которых всякий из нас знает.
Случается, что архиереями бывают люди очень ограниченные. Такие архиереи при единоличной власти или ведут дела епархиального управления жалким образом, или позволяют себе глупые чудачества, или — что всего хуже — подпадают влиянию их окружающих, так что иногда управление целою епархиею оказывается в руках какого-нибудь ничтожнейшего келейника.
Случается, и нередко, что архиереи бывают люди с деспотическим характером. Такие архиереи, не бывают ли большими или меньшими тиранами духовенства епархии, и не случается ли, что бывают тиранами очень тяжкими и жестокими.
Случается, что архиереями бывают люди, преданные мерзкой страсти сребролюбия, которые употребляют средством к своему обогащению омерзительную симонию. Такие архиереи, при единоличности власти имеющие возможность продавать места, до какой степени позорят и унижают в своем лице сан архиерейский!
Но есть и общее, очень важное, заставляющее желать возвращения от единовластия к древней соборности. Единовластие непременно делает людей более должного властительными, что действительно и составляет характеристическую черту отношений наших архиереев к их подчиненным. Не весьма ли желательно то, чтобы мы могли представлять себе наших архиереев не в образе малодоступных грозы и величия, а в образе привлекающих к себе простоты и кротости.
Наконец, желательно возвращение от единовластия к соборности, желательно не столько по причине зла, которое происходит от первого, сколько в виду пользы, которой есть все право ожидать от последней. Если управление епархией представляет из себя мертвую, один раз заведенную, машину, как это теперь, то епископу, конечно, не о чем с кем-либо совещаться; но если оно должно представлять из себя живое хозяйство, в котором кипят многообразные нужды, как это желательно, тогда удовлетворительное ведение управления возможно будет только при соборности.
Духовные Консистории, хотя и не представляют из себя настоящих присутственных мест, но подобно другим присутственным местам, имеют свои канцелярии.
Как всякий знает, очень велика и очень громка своеобразная слава этих канцелярий. До не особенно давнего времени все наши присутственные места были очень грязны; но грязнее Консисторий по их канцеляриям не было. Другие присутственные места сполна или не сполна вымылись, а Консистории по их канцеляриям... Нас уверяют, что в некоторых епархиях канцелярии Консисторий в настоящее время уже вовсе не то, что были прежде. Готовы этому верить и искренно этому радуемся, но имеем решительные основания думать, что во многих еще епархиях все остается по-старому, за исключением разве только того, что поменее внешней грязи.
Пора преосвященным архиереям и высшему духовному начальству подумать о том позоре, который причиняют церкви эти канцелярии Консисторий. Преосвященные архиереи, кажется, успокаивают себя тем, что грязь канцелярий Консисторий — дело домашнее, что про это знает только одно духовенство. Они весьма ошибаются. Всякий мирянин, хоть один раз побывавший по нужде в Консистории, не забывает этого во всю жизнь и делает громким проповедником ее славы. Весь мирской мир ведает о Консисториях чрез приходских церковных старост, которые обязанностями службы поставляют в возможность иметь полные сведения о Консисториях.
Характеристическую черту нашего епархиального управления с древнего времени составляет то, что у нас слишком обширны епархии. После первоначального учреждения при св. Владимире не более как 7-ми епископских кафедр на всю страну, епархии наши представляли из себя потом, вплоть до XVIII века, чрезвычайно обширные области. В настоящее время, когда церковная администрация приравнена у нас к гражданской таким образом, что гражданские губернии суть церковные епархии, эти последние представляют из себя также очень обширные области.
Наши порядки в сем отношении устроились совершенно противно тому, как это было в Греции. В первенствующей христианской церкви каждая частная церковь непременно имела своего епископа во главе собора пресвитерского, а под частною церковью разумелось всякое селение или всякая совокупность селений, представлявшая из себя приход, при чем только каждый город, — малый или большой, — представлял из себя одну частную церковь, а не несколько частных церквей (один приход, а несколько приходов). По этому первоначальному порядку имели своих епископов не только непременно все города (каждый, как самый большой, так и самый малый, по одному), но непременно и все деревни или совокупности деревень, представлявшие из себя приходы. Впоследствии времени, начиная с начала IV века, уничтожены были епископы деревенские (хорепископы) и оставлены одни городские, но оставлены были все, так что на дальнейшее время после этого уничтожения стало правилом и основным законом церковного управления, чтобы не было епископов в деревнях (селах) и посадах, но были они непременно во всех уездных городах. В отношении к централизации церковного управления в церкви Греческой было устроено с епископиями так, что каждая гражданская губерния должна представлять из себя одно церковное административное целое или одну частную церковь: в каждом уездном городе губернии — епископ, имеющий своим округом уезд; в стольном или главном городе каждой губернии — митрополит имеющий под своею властию епископов губернии.
Въ нашей русской церкви, при ея основаніи не получнвшей самостоятельности съ титломъ патріаршимъ, съ темъ или другимъ количествомъ въ лоследнемъ митрополій, а одною изъ митрополій Константинопольскаго патріархата, было первоначально учреждено, какъ въ митрополіи, не столько епископій, сколько было въ ней городовъ, такъ, чтобы, какъ это было въ Греціи, каждый городъ получилъ своего епископа, а только самое ничтожное количество, необходимо думать, по нужде, потому что первоначально не представлялось возможнымъ учредить количества епархій большаго противъ того, какое было учреждено. Но то, что первоначально сделано было по нуждт, потомъ обратилось у насъ въ правило;
у насъ вовсе не стремились къ тому, чтобы, по подобію Греціи, учредить епнскопіи во всехъ городахъ, а, напротивъ, какъ бы приравнявъ епископіи къ греческимъ митрополіямъ, у насъ навсегда остались при епархіяхъ огромныхъ, заключавшихъ въ себъ многіе города .
Не ища точнаго воспроизведенія порядков. которые существовали въ древней и старой Греческой церкви, т.е. чтобы въ каждомъ непременно уездномъ городе былъ епископ, мы думаемъ, что и въ интересахъ епархіальнаго управленія приходскимъ духовенствомъ и въ интересахъ архипастырства архіереевъ по отношенію къ мірскимъ населеніямъ было бы весьма желательно некоторое уменьшеніе пространства нашихъ епархій. Немного летъ тому назадъ у насъ ввелся обычай ставить викарныхъ архіереевъ, которыхъ въ настоящее время имеетъ около половины епархій. Цель поставленія этихъ архіереевъ единственно та, чтобы доставлять облегченіе въ занятіяхъ епархіальными делами настоящимъ архіереямъ. Но могло бы быть дело устроено такъ, чтобы польза была не односторонняя, а всесторонняя. Если бы викарнымъ епископамъ отдтлять въ управленіе части епархій, съ предоставленіемъ имъ той самостоятельности и съ оставленіемъ ихъ подъ твмъ надзоромъ настоящихъ или губернскихъ еиископовъ, какъ это было и есть въ Греціи въ отношеніи епископовъ къ митрополитамъ,-тогда достигалась бы и теперешняя цвль и всъ желаемыя другія. Наши мечты въ семъ случаъ состояли бы въ томъ, чтобы каждая гражданская губернія разделена была не менее, какъ на три церковныя епархіи, такъ чтобы три епископа могли составлять изъ себя со своими презвитеріями тъ ежегодные окружные соборы, которые составляли такой высоковажный обычай древней церкви, которые такъ настоятельно предписываются канонами и при сердечно живомъ, а не мертвоформальномъ отношеніи людей къ делу, могли бы приносить такую великую пользу.
Окончанія статьи нетъ. Дата въ начале статьи поставлена Е. Е. Голубинским собственноручно.
Голубинский Е.Е. О реформе в быте Русской Церкви. М., 1913
