Андрей Платонов


Кто такие "стукачи" ГБ?

"Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?
Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские — нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента."
Сергей Довлатов, "Зона".

Эта популярная цитата из книги Сергея Довлата часто неправильно интерпретируется в духе: "половина сидела, половина сажала". Вина за сталинский террор таким образом размазывается на всех и по сути снимается с конкретных виновников. Но Довлатов совсем не об этом писал - он писал не о том, что все были доносчики, а о том, что судьба человека, его роль во многом зависит от внешних обстоятельств (что не снимает личной ответственность с человека за его преступления!).


Начнем с того, что "стукач" - очень размытое понятие, включающее в себя совершенно разные отношения с ГБ. Так называют и все виды агентуры ГБ, внештатной, но очень важной части организации, так и доносчиков-"инициативников" - граждан, пишущих в ГБ доносы на своих знакомых, соседей, сотрудников. "Донесение" и "донос" - слова с одним корнем, но очень разным смыслом. Донесение - документ, полученный от завербованного агента, работающего по определенному заданию. Донос - случайный источник информации, как достоверной, так и ложной; как полезной, так и бесполезной. Именно различие доносений и доносов хорошо характеризует различие "стукачей"-агентов и "стукачей"-доносчиков. Часто эти понятия путают, и говоря о доносах, начинают обсуждать число работавших на ГБ агентов ("негласных", "внештатных", "секретных" сотрудников, "осведомителей"), что совершенно неправильно.

Те "четыре миллиона доносов", о которых писал С. Довлатов, не играли большой роли. Разумеется, ими пользовались, когда а) они содержали ценные сведения, которые подтверждались и б) нужны были лжесвидетели против кого-то. Об этом очень интересно рассказано в прошлогодней статье Леонида Млечина в "Новой газете" "Донос с пристрастием". Но и сам Млечин и другие исследователи, как, например, В. Хаустов и Л. Самуэльсон в книге "Сталин, НКВД и репрессии 1936-1938 гг." подчеркивают, что Большой террор происходил по плану, спускавшемуся сверху, от Сталина и Политбюро, против определенный групп и категорий граждан по этническому или иному принципу, против тех, кого Сталин считал личными врагами или их сторонниками. Поэтому большое внимание к доносам и доносчикам, скорее, выгодно тем, кто хочет скрыть определяющую роль и вину советского руководства и госбезопасности в репрессиях. Далеко не всем доносам давали ход - их проверяли, и если факты не подтверждались, или если того, на кого донесли, следователь не был заинтересован сажать, то донос просто отправлялся в архив. Более того, за ложный донос могли и привлечь. Все зависело от интересов ГБ и следователя.

Выяснив не слишком большую роль доносов в репрессиях, перейдем к агентам. Осведомителей было много, но число их часто преувеличивают, тоже не всегда с благовидными целями - представить дело так, что вербовали чуть ли не каждого пятого-десятого. Это далеко не так. Вербовали тех, кто мог дать действительно ценную информацию. Это мог быть и маленький человек, чей-нибудь родственник, помощник, домработница, и широко известный деятель. Агентом было быть выгодно, им помогали в карьере, премировали, разрешали ездить за границу. "Пряников всегда не хватает на всех", так что такие благоприятные возможности, разумеется, не предоставлялись любому желающему, ими не разбрасывались. Хотя бывало, конечно, и так, что ради выполнения плана по вербовке вербовали бесполезных людей, проводили бесполезные встречи, как рассказывали Ю. Щекочихину его собеседники - бывшие сотрудники "Пятерки"(См. книгу "Рабы ГБ. XX век. Религия предательства"). В интересном цикле передач Владимира Тольца на "Радио "Свобода"" о Пятом "идеологическом" управлении КГБ "Пятерка и пятерышники" упоминается

В 1967 году органами КГБ было завербовано 24 952 агента, что составляет около 15 % всего агентурного аппарата, численность которого с учетом исключенной из него агентуры в течение года существенно не изменилась.
Значит, общее количество агентуры в стране в 1967 году составляло примерно 166.347 человек.

Очевидно, это не слишком большая цифра на 250-милионное население.

Безусловно, деятельности "Пятерки" была огромным злом. Из книги Ю. Щекочихина:

"Как правило, информацию о происходящих процессах в обществе КГБ дает на основании доносов сексотов. Из практики многолетней работы в органах ГБ знаю, что многие сексоты, завербованные на компрах или добровольно изъявившие желание стать стукачом-информатором, привыкают иудиным деньгам. Угождая оперработнику, дают такую информацию, которая ему нужна, подчас явную липу. Карьерист-оперработник, чтобы расти по служебной лестнице, держаться на плаву, принимает эту липу. Создается своего рода симбиоз, при котором они взаимно извлекают пользу друг от друга", - написал мне И. Я. Присяжняк

Вместе с тем будем помнить, что не стоит всех "стукачей" записывать в иуды. После множества детективных сериалов, как наших, так и западных, все уже знают, что оперативная работа против криминалитета ведется в основном через агентов (А борьбой с криминалитетом занимается не только МВД, МУР, но и ГБ). Причем редко эти агенты - штатные сотрудники органов "под прикрытием", как Шарапов в фильме "Место встречи изменить нельзя". Обычно это "стукачи"-агенты, завербованные из той же уголовной среды, и сообщающие информацию о преступлениях с риском для собственной жизни.

Володя Шарапов
Володя Шарапов

Вот что говорит Александр Литвиненко, работавший в КГБ против криминальных групп, в книге "Лубянская преступная группировка".

— Ты начинал свою карьеру в органах в роли тайного агента КГБ. Таких не любят, называют «стукачами».
— Агент агенту рознь. Я был агентом военной контрразведки и считал это важным делом. Есть агенты по пятому направлению — политическому сыску, которые за бабки сдают друзей. А есть — настоящие герои, которые рискуют жизнью, спасая иногда незнакомых людей. Нечего всех валить в одну кучу. Я злюсь, когда говорят про любую агентуру «стукачи». Многие же действуют в преступных группировках, они настоящие герои, знают, что если их раскроют — убьют на месте. Это люди более смелые, чем даже разведчики. Найдут, допустим, нашего разведчика-нелегала в той же Англии, Америке, его никто не убьёт. Посадят в тюрьму, будут судить, обменяют. У него есть шанс добиться справедливого суда. И он получит ровно столько, сколько заслуживает за ущерб, нанесённый стране своего пребывания. Если в России найдут английского шпиона, у него тоже есть возможность добиться суда. Может быть, несправедливого, вот как с Поупом. Но всё же суда…
У агента, который действует среди бандитов, отморозков, террористов, нет шанса на суд. Перед многими из них я готов снять шляпу и поклониться им в ноги. Они же спасают жизнь мирных людей! Именно они составляют мощь и силу любой спецслужбы. Не открытые сотрудники, не здановичи, которые врут по телевидению, а именно те люди, которые ежедневно рискуют жизнью, и никто о них никогда не узнает. Когда я стал опером, у меня они были — вот такие агенты.
Опер оперу тоже рознь — зависит от того, кто чем занимается. Один направляет своего агента на раскрытие преступлений, на предотвращение террористических актов, а другой — на сбор анекдотов: кто рассказал анекдот про Путина, кто смеётся над Ивановым или Патрушевым…
Нельзя одного и того же агента использовать и для сбора анекдотов, и для работы в преступной среде, внедрять его в террористические организации. Это разные специальности. И не сможет оперативный работник, который вырос на политическом сыске, служить в подразделении по борьбе с терроризмом. И наоборот. Одно дело — спасать жизнь людей, а другое — затыкать им рот.
Молодым сотрудникам рассказывают случай; как во время войны полк прорывался из окружения, командир был ранен, фашисты наступали на пятки. Несколько человек должны были задержать врага. Умереть, чтобы спасти остальных. Командир сказал особисту: возьми любой взвод и продержись, сколько можешь. И тогда особист перед строем приказывает: «Мои люди, ко мне!» И вышли все агенты. И все полегли. Стукачи? Агенты. Каков опер, таковы и его агенты.
Представь в этой ситуации Путина. Вот он встал бы перед строем:
«Мои люди, ко мне!», и кто бы вышел? Патрушев? Этот за Родину убить может, а умереть — никогда.
Я не стыжусь своей работы. Пусть Зданович стыдится.