Митрополит Московский Платон (Левшин) (1737-1812)
Слово в неделю третию Великого Поста
Иже хощет по мне идти, да отвержет себе,
и возмет крест свой.
Мк. 8, 34
…Чтоб истинное о отвержении себя получить нам понятие, надобно наперед уверенным быть (о чем, думаю, никто и усомниться не может), что человек часто предпочитает худшее лучшему, что не редко последует чувственным склонностям в предосуждение здравому разуму, и что не всегда он - точный исполнитель закона совести; а чрез то выходя из под владычества добродетели, делает себя невольником порока. Приняв истину сию за несомненную, не трудно узнать, в чем состоит отвержение самого себя. Ибо когда идет кто против несправедливого усилия своих страстей; когда приятность чувств приносит в жертву пользе, утверждаемой разумом, и когда наружные выгоды порока почитает меньше тех трудов, которые ведут к добродетели: тогда он разрывает самый крепкий узел предрассуждения и пристрастия; тогда он принуждает себя оставить приятность и пользу для чувств, весьма лестную; тогда он побеждает самого себя, и тогда-то отвергается себя самого по слову Евангельскому, а по выражению Апостола Павла, тогда он скидает с себя ветхого человека и с худыми делами его, а одевается в нового, и тщится достигнуть до того совершенства, в каком создан первый человек. И потому отрещись себя, значит, просто сказать, не слушаться самого себя, когда б мы в самих себе чувствовали побуждения, противные истине, противные совести и разрушающие истинное блаженство наше. А что не сказано в Евангелии, чтоб отвергаться нам худых склонностей, но самих себя: чрез сие означается, чтоб мы от них так отреклись, как бы они совсем нам не надлежали, и их льщения так бы были для нас мало чувствительны, как бы они находились в другом ком, а не в нас. И в сем точно разуме пишет премудрый Апостол: И вы помышляйте себе мертвых, убо быти греху, живых же Богови о Христе Иисусе Господе нашем (Рим 6, 11).
А отсюда видно, что кто отвергается себя, тот отвергает себя и не отвергается. Отвергается в изъясненном нами разуме; а не отвергает себя, поелику чрез сие отвержение избирает, что больше полезно себе, поелику чрез то ближе становится к Богу: а вещь, приближающаяся к своему центру, не отступает от естества своего, но следует ему. И понеже мы, отрицаясь себя, больше находим себя; для того Спаситель наш в нынешнем же Евангелии сказал: Иже хощет душу свою спасти, то есть, не отрещись себя, погубит ю: а иже погубит душу свою, то есть отвержется себя, спасет ю. А из всего сказанного заключить надобно, что если б человек всегда точно последовал закону своей совести, и оной ни в чем бы не преступил, то и не было б причины Спасителю сказать: Иже хощет по мне итти, да отвержет себе: понеже исполняя точно закон его, тем бы самым следовал за ним.
Познав теперь, в чем состоит отвержение самого себя, боюсь, чтоб не показалось кому весьма строго учение сие: однако положив, что оно подлинно такое есть, надобно почитать ту строгость, которая нас ведет к совершенству. Но, впрочем, может ли то учение назваться строгим, которое исполнили люди, подобным с нами немощам подверженные? Предстань здесь ты, Авраам, ты, отец верующих! предстань и дай нам самим собою пример отвержения себя. Сей праведный муж по несчастию времен жил между людьми, кои, отступя от благочестия, развращенную вели жизнь, и своими худыми примерами не токмо праведного смущали душу, но и добродетель его приводили в опасность. Глас Божии, обитающий в непорочной совести, тогда ему возопил: Изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего, и иди в землю, юже ти покажу (Быт 12, 1), то есть оставь видимое и известное, и предпочти невидимое и неизвестное. Повиновался избранный муж трудному сему повелению, последовал гласу тому, оставил место рождения, дом, сродство и житейские выгоды, и всему тому предпочел благочестие: а чрез то отвергшись самого себя, яснейший миру оставил пример, как побеждать препятствия, кои нам встречаются в пути добродетели.
Той же божественный глас вопиет и тебе, возлюбленный Богу Христианин, и говорит: Изыди не из земли твоей, но из самого себя, из внутренности тления твоего: изыди не от рода твоего, но от вредного с худыми людьми обращения; изыди не из дому отца твоего, но разорви крепкий узел, которым связывает тебя худая привычка, и иди в землю, вышшую небес, в которой обитает Бог, в землю, кипящую медом услаждения вечного и млеком спокойствия совести. Таким образом совершается отвержение себя: таким образом следовать надобно за Избавителем своим.
И кто б не захотел бежать в след гласа сего? Но делают нам в том затруднение следующие Евангельские слова: И возмет крест свой; а сим означается, что за отвержением себя тотчас следует крест, то есть различные искушения. Крест двоякий: внутренний и внешний. Внутренний крест есть оное сражение плоти и духа, сражение, которое находим мы в самих себе; когда склонности чувств противятся разуму, когда видим лучшее и похваляем, а худшему следуем, когда и то и другое оставить не хочем, а и то и другое вместе получить не можем. Крест тем тягостнее, что он пронзает сердце наше и отъемлет покой совести. Другой крест есть внешний, которым нас с стороны обременяют: ибо отрекшись себя и следуя добродетели, надобно на себя поднять целый полк страстью порабощенных людей. Никто бо не любит противное себе. Твое, Христианин, благочестие вооружает против тебя нечестивого; твоя справедливость не мила мздоимцу; твоя прозорливость досадна хитрому ласкателю; твое воздержание беспокоит роскошного; твоя тщательность постоянно мучит человека распутного: Аще от мира бысте были, говорит Спаситель своим ученикам, мир убо свое любил бы; но якоже несте от мира, но аз избрах вы; сего ради ненавидит вас мир. (Ин 16, 19).
Неси убо крест сей великодушно: иди на Голгофу за твоим Подвигоположником, и в терпении твоем полагай спокойствие духа твоего: докажи миру, что сильнее есть твое терпение, нежели его гонение. Знаю, что мысль иногда тебе говорит подобно, как говорил Исаак отцу своему, когда хотел он его в жертву принести: Отче! се огнь и дрова! а где есть овча на всесожжение? (Быт 22, 7). Говорит иногда мысль и тебе: Отче небесный! се огнь и дрова, се огнь искушений и напастей и дрова оной огнь разжигающие, а где есть утешение Твое? где есть всесильная помощь Твоя? Но могут ли сии слова произнесены быть, чтоб в тот же час сердце твое не наполнилось сладчайшим небесного утешения нектаром?
Мы в самых печальных обстоятельствах утешаемся во первых благою совестию, которая живо увеселяет дух наш. И ежели б кто сим не доволен был, то позволил ли бы он мне желать себе всякого благополучия с худою совестию? Второе утешаемся твердым упованием, что добродетель наша в свое время в полном сиянии откроется. И ежели б кто сим не доволен был, то позволил бы мне он желать себе всякого счастия, которое бы наконец обратилось, в горесть и печаль? Аще кто приобрящет мир весь, а душу свою отщетит, кая польза человеку тому? (Мк 8, 36)…
Но почто я утруждаю Слушателей моих, и увещеваю к той добродетели, к исполнению которой они обязали себя в крещении; и то же всегда подтверждают в причастии, да и самым делом отправляя должности, возложенные от церкви и от общества, воинствующих под знаменем креста Христова?.. Почему осталось мне молить токмо великаго Подвигоположника, да облегчает Вам спасительное иго Ваше, и сим славы путем да введет Вас в обитель вечного покоя, Аминь.
Сказывано в Москве в присутствии Ее Императорского Величества и Их Императорских Высочеств в придворной церкви Марта, 1767 года 11 дня.