ПРОТОИЕРЕЙ ДИМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВ
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
В одной из наших статей мы говорили об осуждении и
оправдании человека человеком. Мы обращали внимание наших читателей на то, что в
каждом человеке имеются и хорошие и дурные черты; Мы призывали обращать внимание
на положительные стороны человеческой личности и в своих оценках людей
концентрировать внимание в первую очередь именно на них. Что же касается
отрицательных сторон человеческой души, то мы, отбрасывая огульное осуждение,
призывали быть крайне осторожными в суждениях в данной, весьма деликатной и
далеко не всегда ясной для посторонних, области душевной жизни человека.
Все
это верно, но вызывает ряд дополнительных вопросов, неизбежно возникающих при
обдумывании затронутой проблемы. В своей жизни мы также сталкиваемся с людьми,
не просто имеющими какие-то отдельные недостатки в области душевной и духовной
жизни, но и с людьми, страдающими ярко выраженными пороками. Это уже особая
стадия человеческой греховности, выходящая за рамки всего сказанного нами и
требующая особого рассмотрения. Как быть и поступать в этих случаях? Мы
встречаемся в жизни, например, с безнадежными алкоголиками, погрязшими в
пьянстве, которое не заметить нельзя. Пройти мимо? Нет, не проходить и даже
совершенно отчетливо констатировать его сугубо греховное состояние. Заметить,
если представляется реальная возможность помочь ему, но не осуждать. Надо понять
также этого человека, так как алкоголизм без причины не возникает и не
развивается. А причин бывает великое множество, особенно у людей, живущих в
странах тоталитарных режимов, усиленно душащих проявление духовной свободы
человека. Не является ли иногда алкоголизм результатом духовного ущемления
личности? Надо во всем этом разобраться, но ни в коем случае не осуждать, не
докопавшись до конца в происходящем. Надо сожалеть о таких людях, стараться
благостно к ним относиться, памятуя, что и они подобие Божие, хотя и безудержно
искаженное грехом.
Надо также учитывать еще один момент. Нередко под
уродливой личиной алкоголизма мы обнаруживаем хороших, добрых, благородных
людей, обладающих многими положительными душевными качествами, затуманенными и
поврежденными алкоголем. Здесь мы присутствуем при человеческой трагедии, не
поддающейся ни осуждению, ни оправданию, но требующей помощи и сожаления.
Но
есть явления похуже алкоголизма. Кто не осудит такой страшный грех, как
убийство, лишение человека жизни, данной ему Богом для определенной цели в деле
Божьего домостроительства. Кто не ужаснется страшной волне предательства?
Предательство - это духовное убийство, уничтожающее веру в человека, в его
достоинство, убивающее доверие человека к человеку. Страшное явление
предательство. А когда оно получает государственное одобрение и из греха
превращается в дело доблести и едва ли не геройства, то мы являемся свидетелями
дьявольского наваждения, охватившего целые слои общества. Как христианину
относиться к предателям, уподобляющимся Иуде Искариоте кому? Есть предатели,
убежденные в правоте и правомерности своей "деятельности", духовно умершие, не
понимающие своей греховности, забывшие Бога и ослепленные всякого рода более чем
сомнительными суррогатами, вроде пресловутой коммунистической "этики",
практически отвергающей настоящую этику. Эти люди заслуживают самого сурового
обличения и соответствующей оценки их поведения. Предатели исключают себя из
общества живых, если на них не действуют беззлобные, но справедливые обличения.
А на людей, погрязших в предательстве, эти обличения не действуют, за
исключением очень редких случаев. Но и редкие случаи не должны выпадать из
нашего поля зрения.
Страшное дело предательство, выражающееся в доносах и
доносиках на своих знакомых, друзей и даже близких. Но всегда надо детально
разобраться в происшедшем, понять причины случившегося и только после этого
сделать соответствующие выводы. Откинуть раз на-сегда все дьявольское, исходящее
из сломленных и целиком подчинившихся темным силам душ, и проявить понимание и
милосердие к случайно попавшим в эту отвратительную ситуацию. Нам могут
возразить: христианство учит прощать и любить врагов своих. Совершенно верно. Но
в Евангелии речь идет о людях, согрешивших против нас, враждующих с нами по
какой-то причине, зависящей или независящей от нас. Христианство никогда не
учило любить и прощать дьявольские силы, орудующие в этом мире и благоволить к
служителям сатаны, подвизающимся рядом с нами. "Отойди от Меня,
сатана;
написано: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" /Лука,
IV, 8/. Господь в иудейской пустыне не уговаривает дьявола, не пытается даже с
ним разговаривать, а, прослушав его, говорит: "Отойди!" Так должны поступать и
мы. Нельзя представлять себе христианство во всех его модификациях как нечто
"розовенькое", не противляющееся злу. Так, например, представял себе
христианство Толстой, и в этом была его кардинальная ошибка. Эту же ошибку
совершают некоторые протестанские группировки и в наши дни. Христианство полно
милосердия и любви к людям, но христианство сурово воинствует против дьявольских
сил, восставших на Бога, на Христа и его Церковь. Ни о каком непротивлении
"большому" злу не может быть и речи. Под "большим" злом в данном случае мы
понимаем отнюдь не область наших личных отношений с людьми, а нечто совсем
другое. Речь идет о глобальном воинствующем зле, борющемся с Христом в мировых,
государственных или даже групповых масштабах, имеющем принципиальное и
практическое значение. Иногда такое глобальное зло передается через отдельных
лиц, концентрируясь в них (как, например, через Ленина, ненавидевшего религию),
и в этих случаях, как и в ряде других, христианство призывает к борьбе, вплоть
до применения силы, если в этом будет необходимость. Это особый и большой
вопрос, требующий и особого рассмотрения.
Христианская Церковь была, есть и
будет всегда Церковью воинствующей со злом. Этот принцип воинствующей Церкви
переносится и на наши отношения с людьми. От братской любви, дружеской помощи,
понимания и прощения до непримиримой позиции, подкрепленной соответствующими
действиями в смысле отстранения тех или иных лиц от общения с верными - такова
наша позиция, испытанная многовековой практикой. Отсюда вытекает и наше
отношение к войне, не имеющее ничего общего с постановкой данного вопроса в
миротворческих и, главным образом, протестанских кругах. Она глубоко обоснована
и лишена как наивного розового пацифизма, так и какой-либо воинственности или
агрессивности. Позиция преподобного Сергия Радонежского, благословившего
великого князя на ратный подвиг - остается классической для понимания
православной позиции в данном вопросе.
Человек стоит между небом и плотским
животным миром. Его дорога - наверх, к небу. Но он свободен и может, если
захочет, опуститься вниз, превратиться в животное, а иногда в нечто худшее,
превратиться в служителя темных сил. Пока есть надежда на его спасение - все
силы должны быть направлены на помощь ему. Но если этой надежды нет, то надо
отступить от него, оставив его судьбу на волю сил, которым он служит.
.
.
.
